Black Sabbath. Симптом Вселенной

Да и альбом в целом был богат непримиримыми металлическими монстрами. Возьмем, к примеру, резвую, насмешливую After Forever с шокирующей по тем временам религиозной непочтительностью в тексте, который написал воспитанный в католической семье Гизер: «Would you like to see the Pope/On the end of a rope/Do you think he’s a fool?»[15] Или еще один всегда актуальный музыкальный могильный камень — Children Of The Grave, проблеск надежды в мире, где все против тебя, последнее предупреждение «сегодняшним детям», чтобы они были достаточно смелыми и распространяли вокруг себя любовь, иначе они станут «детьми могилы»… Грохочущее, машиноподобное звучание, сопровождающее эти проповеди, и почти монотонная подача Оззи означали, что Sabbath не попали в струю господствующих в 1971 году благодушных настроений «вернемся обратно в сад». По сравнению с новыми любимчиками музыкальных критиков — Джони Митчелл, Crosby, Stills and Nash, The Band и Джеймсом Тейлором, если упоминать самых известных, — Black Sabbath звучали откровенно придурковато, необученно и просто неприятно. Даже несмотря на то что Тони настоял, чтобы в альбом включили такие неожиданные отступления, как Embryo, странный, средневековый по звуку инструментал, где он играет своими кожаными кончиками пальцев старую как мир мелодию перед тем, как начать рифф из Children Of The Grave, где все вместе трясут головами. Или Orchid, еще один инструментал Тони в духе «Зеленых рукавов», дающий редкую передышку перед тяжелым топотом Lord Of This World, где Оззи осуждает «злобного владельца», который станет «твоим исповедником» за то, что ты выбрал «путь зла» вместо любви. Опять это слово.

Даже Led Zeppelin, которых тоже до сих пор ругали за их вторичный, грубый хеви-метал, казались на их фоне культурными и в чем-то очаровательными. Возможно, именно поэтому всего пять лет спустя, когда музыкальное тело Великобритании, словно внезапной сыпью, оказалось покрыто новой волной панк-рокеров, одной из немногих групп «старой волны», которую ребята вроде Джонни Роттена и Рэта Скэбиза не хотели сбрасывать с корабля современности, осталась Black Sabbath. В песнях вроде Solitude — аналога Planet Caravan, с мелодией, больше напоминающей жертву всесожжения, и искусственно замедленным вокалом, — у Sabbath не было ничего «цветочного» или «хипповского». И это понимали и их фанаты тогда, и бескомпромиссные панки позже. Потроша и расчленяя большинство современников, Black Sabbath они пощадили. Когда Sabbath пели о действии травки, как в Sweet Leaf, они рассказывали не о прекрасных мирах, полных детей-цветов, а о жизни у черты бедности, из которой можно было сбежать только в облаке дешевой дури. «My life was empty, always on a down, — выкрикивает Оззи, — until you took me, showed me around»[16]… Если The Beatles задали эталон расширения сознания в поп-музыке, то Black Sabbath сделали то же самое в низших слоях рок-общества, создав совершенно бескомпромиссный саунд, сочетавшийся с мрачными, тяжелыми текстами, в которых было хорошо заметно социальное происхождение группы — рабочий класс, искренне считавший, что у него «нет будущего». Впрочем, в центре бури все смотрелось иначе.

— Наша музыка казалась мне совершенно естественной, — пожимал плечами Билл. — Я даже и не думал о том, что у нас появляется какой-то там характерный имидж. Наверное, я просто был очень наивен и все остальные — тоже. Но в первые годы музыка сочинялась естественно и почти мгновенно, так что мне казалось, что все хорошо и замечательно. Я думал: ну да, все круто.