Благая Весть Курта Хюбнера (СИ)

"... логографов, мифографов и генеалоги VI и V веков до н. э., а также и у великих греческих философов. Все они пытались тем или иным способом сконструировать понятие времени, которое уже сильно приближается к нашему; но они делали это, отчасти споря с мифическим представлением о времени, которое они еще застали. Поэтому из их трудов можно многое почерпнуть".

К логографам и мифографам - они же суть генеалоги, - нужно подходить, конечно же, со стороны общественных отношений и становящихся институтов развивающегося эллинистического полиса, а не с позиции формирования представлений о времени.

Хюбнер сам говорит, что...

"Сначала были сделаны наброски отдельных генеалогий легендарного мира, да и то только в последовательности родов, а не во времени. Затем перешли к системам родословных и постепенно приступили также к более точной датировке".

"С этим было связано, как уже отмечалось, создание непрерывных генеалогий, отчего труды логографов и мифографов также названы "генеалогиями"".

Так начала формироваться ИСТОРИЯ, стержень общественного самосознания. Ведь, именно родословные, или генеалогии, стали впоследствии основным источником для историков.

Городская знать, выросшая из воинского и торгового сословия, и отделившаяся от жречества, обосновывала свои претензии на выдающееся социальное положение возведением своего рода к богам и героям. Составители заказных генеалогий естественно вторгались в область мифа.

Как пишет Хюбнер....

"все мифические родословные древа были втиснуты в одну систему, пропуски в которой часто искусственно заполнялись, а противоречия разрешались порой насильно. Гелланик для этой цели придумывал целые родословные".

Жречество, естественно, сопротивлялось вторжению публичной политики в свою область. Так, по свидетельству Хюбнера,...

"...Типичным для этого развития является следующее сообщение Геродота: "Как-то незадолго до этого летописец Гекатей в Фивах высчитал свою родословную и возвел происхождение своего рода в шестнадцатом колене к одному из богов, как к прародителю. Но жрецы Зевса сделали с ним то же самое, что проделали когда-то и со мной... Они привели его в исполинский храм и показали ряд колоссальных деревянных фигур, перечисляя их... Ибо каждый верховный жрец выставил там уже при своей жизни собственную статую. В случае со мной жрецы пересчитали и показали их одну за другой в доказательство, что сын следует за отцом. Так они прошли всю череду, от изображения последнего умершего до начала. А Гекатею, который утверждал в своей родословной, что в шестнадцатом колене происходит от бога, они доказали со своей стороны невозможность происхождения человека от бога на основе подсчета поколений"...".

"Что же показывают нам все эти критические труды логографов, генеалогов, мифографов и историков?" - спрашивает Курт.

Мы думаем, что они показывают становление цивилизации, как вырастающей из племенного мира.

Но, по мнению Хюбнера...,

"Они показывают, что в мифической культуре господствовало выросшее в этой культуре и с ней полемизировавшее представление о времени, совершенно отличное от более поздних и от наших представлений о времени".

Это называется "гора родила мышь".

Вообще этим упорным сведением всего к понятию времени Курт демонстрирует признаки аутизма. Это подтверждается его следующим пассажем:

"Можно лишь догадаться о силе противодействия, на которую они (мифографы и др.) натолкнулись, когда наблюдаешь их пафос, пыл, усердие, с какими они пытались привить мифически мыслящим людям нечто, что было для них совершенно чуждым, а именно нанизать все события на нить профанного времени, связать их внутри него, датировать, с тем чтобы "спасти" действительность легендарного мира...".

Поневоле думаешь, что Курт имеет в виду себя как культуртрегера, озабоченного тем, что...

"Миф все более удаляется от нашего научно-технического мира и /.../ неизменно остается предметом смутной тоски".

Курт здесь, видимо, намерен утолить эту тоску по мифу путем втаскивания античной культуры в современную ментальность через дырочку научно-технического интереса к понятию времени.

3. Следы мифических представлений о времени у Платона и Аристотеля

Разыскивать следы несуществующих "мифических представлений о времени" у Платона - всё равно, что искать блох в броне линкора.

Хюбнер пишет:

"В рассказе Платона о творении мира можно ясно распознать мифические элементы...".

Можно..., только кому это "на хрен" нужно? Само словосочетание "мифические элементы" - уже диагноз.

Значение Платона принадлежит публичной жизни. И новое в ней то, что это уже не жизнь отдельного полиса, но - всей эллинистической ойкумены. В лице Платона мы видим зарождение цивилизации как мировой империи. Отсюда и его концепция Мировой Души. Отнюдь не случайно ученик Платона Аристотель становится наставником первого в истории Императора - Александра Македонского.