Благие намерения

Тот скандал был громким. И не единственным. В первый раз Тамара принесла коробку конфет от благодарной клиентки года три или четыре назад, еще до рождения Лели. Зинаида Васильевна с удовольствием попила вместе с дочерью чайку с вкусными конфетками, но, когда пришел со службы Николай Дмитриевич, разразилась гроза.

– Не смей приносить в дом эти подачки! – бушевал отец. – Ты работаешь в сфере обслуживания, твоя задача – обслуживать население, и делать это ты должна как следует, раз уж больше ничего не хочешь знать и уметь. И стыдно принимать благодарность за то, что ты и без того обязана выполнять! Выбрось это немедленно!

Но поскольку ни у Тамары, ни у Зинаиды рука на такое кощунственное дело не поднялась, Николай Дмитриевич самолично выкинул коробку с недоеденными конфетами на помойку. Тамара не восприняла этот выпад как проявление принципиальной позиции и решила, что у отца просто плохое настроение. Но следующую коробку конфет, принесенную Тамарой с работы, постигла та же участь, только уже не на глазах у Тамары. Вернувшийся за полночь Николай Дмитриевич обнаружил конфеты только на следующее утро, когда дочь, работавшая в первую смену, с семи утра, уже ушла на работу. Удар приняла на себя Зинаида Васильевна, которая смертельно боялась разгневанного супруга, но конфеты любила и отчаянно боролась за их жизнь, уверяя мужа, что ничего плохого в подарке нет и он вовсе не за работу Томочке преподнесен, а к празднику от подруг по работе. Третий скандал оказался последним. Николай Дмитриевич кричал:

– Я не потерплю взяточницу у себя в доме! Если ты посмеешь брать хоть что-то у клиентов, ты мне больше не дочь! Я не намерен покрывать преступницу! На тебя дело заведут, тебя посадят, и я пальцем не пошевелю, чтобы тебя вытащить. Посадят – и будешь сидеть.

Тамара сначала пыталась возражать, дескать, она не должностное лицо, не заведующая, а просто мастер, то есть находится на рабочей должности, и привлечь ее за взятку невозможно, и то, что ей дарят клиенты, это вообще никакая не взятка, а просто выражение благодарности, но все было бесполезно. Николай Дмитриевич твердо стоял на своем: дочь обязана делать то, что она делает, только за зарплату, все остальное бесчестно, непристойно и подсудно. После этого Тамара почла за благо все подарки передаривать сестре или подругам. Именно таким манером в квартире Романовых появились приобретенная в обмен на макулатуру «Королева Марго», электрический самовар и несколько настоящих английских виниловых дисков с записями «Пинк Флойд» и «Лед Зеппелин», которые очень нравились Родиславу.

И как только Родислав ухитрился забыть, что родителям коробки конфет теперь носить нельзя! Люба на мгновение смешалась, ей стало неловко за мужа, который, как ей показалось, проявил невнимание к ее сестре, и она испугалась, что Тамара обидится. Но Тамара и не думала обижаться.

– У Аэллы новый любовник, – сообщила она, вгрызаясь крепкими мелкими зубками в очередную конфету «грильяж». – Очень шикарный.

– Да что ты?! – воскликнула Люба. – Надо же, я только два дня назад с ней по телефону разговаривала, она мне ничего не сказала.

– Так она и мне не сказала, – усмехнулась Тамара. – Я видела, он за ней на работу приезжал.

Аэлла Александриди стала, как и ее мать, врачом-косметологом, пластическим хирургом и работала в Институте красоты на проспекте Калинина, в одном здании с «Чародейкой», поэтому Тамара сталкивалась с ней регулярно, не говоря уж о том, что Аэлла частенько направляла к Тамаре своих состоятельных пациенток, гарантируя, что «голову им сделают» по высшему разряду. С первым мужем, сыном заместителя министра здравоохранения, она развелась через полгода после свадьбы, и здесь Тамара отдала должное прозорливости Андрея Бегорского, предсказавшего этому браку быстрый и бесславный конец. Потом был второй брак, такой же яркий и такой же скоротечный, с молодым дипломатом, который увез Аэллу на три года в Марокко, а вернувшись в Москву заявил, что лучше он останется невыездным, но терпеть диктат и непомерные требования жены больше не намерен. Третий брак просуществовал полтора года и распался уже по инициативе самой Аэллы, не пожелавшей тратить лучшие годы жизни на бездарного поэта, который по первости произвел на нее впечатление талантливого и неординарного, а на поверку оказался сильно пьющим бесталанным неудачником. После третьего развода матримониальные устремления красавицы несколько утратили остроту и интенсивность, она сочла, что три бывших мужа – вполне достаточно для репутации женщины, «пользующейся повышенным спросом», перестала стремиться к официальной регистрации и облюбовала для себя вполне уютный статус любовницы мужчины с положением и связями. Ни к чему не обязывает, а удовольствия и возможностей – море.