Благие намерения

– Так нечего рассказывать, вот ей-богу. Тамара матери позвонила, пригласила ее с отцом на свадьбу, Головин и сам не поехал, и жену не пустил. Люба с Родиславом, конечно, съездили, но тайком от Николая Дмитриевича, потому что тот специально Любе сказал, чтобы не смела к Тамаре ездить. Он знаешь какое слово придумал для Тамариного замужества? Позорная случка. Во как! Я сам слышал, как он Любе говорил: ты, конечно, выгнать сестру не можешь, пусть она у тебя живет, если больше негде, но ехать к ней на празднование этой позорной случки я не позволю. Так Любе и Родику пришлось тайком ездить, они вызвали Клару Степановну сидеть с детьми, улетели в Горький самолетом, поприсутствовали на свадьбе и вечером сели в поезд до Москвы. Представляешь, праздновали, а сами тряслись, как бы отец не позвонил им домой. Они Клару, конечно, предупредили, но не были уверены, что она сможет спокойно соврать. Ну, и мама Зина, конечно, тоже была в курсе.

– Ну и как, обошлось? – с тревогой спросил Камень.

– Обошлось, слава богу. Люба с утра, до самолета еще, на всякий случай позвонила родителям, поговорила с отцом, так что ему вроде и звонить ей было незачем.

– А сама свадьба как прошла?

– Нормально. Тихо, по-семейному, очень узким кругом. У Тамары-то в Горьком никого нет, кроме Григория, хорошо хоть Люба с Родиком приехали, так что Григорий позвал только двух своих близких друзей с женами – и все. Деликатный он, тактичный, тонкий. Я считаю, что Тамаре очень повезло.

– Согласен. А что на Тамаре было надето?

– О-о-о, ей Григорий такой наряд построил – ни в сказке сказать, ни пером описать. Тамара-то женщина умная, понимала, что в тридцать три года напяливать на себя белое платье с пышной юбкой смешно, да и вообще она эти белые платья не жалует, называет их мещанством. Ей Григорий сделал костюм из шифона, серый с фиолетовым – это его самые любимые цвета. Он говорит, что это цвета покоя. Сверху пиджачок облегающий, юбка ассимметричная, летящая, ворот какой-то необыкновенный, фигурный, на лацкане брошка из чароита – кр-р-расота неописуемая. А у него серый костюм с фиолетовым отливом, шейный платок из той же ткани, что у Тамары, и заколка на платке тоже из чароита, такого же дизайна, как брошка. В общем, смотрелись они как в голливудском кино. Расписались, посидели в ресторане, потом всем гуртом проводили Любу с Родиславом на вокзал, Тамара осталась еще на два дня, ей на работе три дня отгула дали на свадьбу.

– Щедро, – заметил Камень.

– Чего щедро-то? Так по закону положено, всем давали. Это ты тут лежишь колодой и ничего не знаешь, а я все ихние законы изучил, пока летал. Думаешь, Николай Дмитрич зря кричал, что по Григорию Уголовный кодекс плачет? Думаешь, он только частнопредпринимательскую деятельность имел в виду?

– Конечно. А что же еще?

– А вот и не только, – Ворон хитро прищурился, слетел с ветки и приземлился перед самым носом у Камня. – Там еще одна статья была, – сообщил он, понизив голос до шепота, – за гомосексуализм. Представляешь?

– Нет, – честно признался Камень. – Не представляю. Как это можно? Они же цивилизованные люди, коммунизм строили – и вдруг такое! А ты меня не разыгрываешь?

– Да как бог свят! – побожился Ворон. – Чтоб я пропал, если вру. У кого хочешь спроси. И привлекали по этой статье, и сажали.

– Средневековье какое-то! – возмутился Камень. – Дикость. Хорошо, что они коммунизм не построили с такими-то воззрениями. Могу себе представить, какое уродство у них получилось бы. Что-то мы опять отвлеклись. Ты, друг мой пернатый, как-то рвано рассказываешь, в твоем повествовании сплошные дыры.

– Где дыры? – забеспокоился Ворон. – Какие дыры? Я тебе все подробно, подряд…

– Подробно, да? – в Камне проснулось настроение попридираться. – А помнишь, ты говорил, что какой-то человек следит за Любой и Родиславом? Что-то я его в твоих рассказах не вижу. А помнишь, как Аэлла обещала Тамаре отдать подарок, который ей сделает богатая армянская семья? Ну и где он? Что ты молчишь?

Ворон задумчиво ковырял лапкой землю под правым боком у Камня.

– Что ты там ищешь? Подарок от армянской семьи? – напустился на него Камень. – Признавайся, недосмотрел? Сначала терпения не хватило досмотреть, а потом попасть туда не мог?

– Ну да, – покаянно вздохнул Ворон, потом гордо вскинул голову и с вызовом добавил: – Ну и что? Ну, не смог. Можно подумать, что ты все можешь. Лежишь тут, к земле прирос, под тебя даже вода уже не течет, а туда же – командуешь! Ты сам попробуй попади хоть куда-нибудь, а потом попрекай. Если тебе не нравится, как я рассказываю, – пожалуйста, я могу ничего не говорить, буду сам смотреть сериал, как захочу. А ты лежи тут в отрыве от мировой цивилизации и жди, когда Ветер прилетит и хоть какую-никакую новость тебе расскажет.

– Ладно, ладно, не маши крыльями, – успокоил его Камень. – Не смог так не смог. Но ты при случае узнай, все-таки интересно.

– Узнаю, – пообещал Ворон, мгновенно успокаиваясь и готовясь к взлету.