Благие намерения

– И что? – последовал очередной заданный высокомерным тоном вопрос. – Ну, ты решил жениться на этой простушке, и что дальше? Какое отношение это может иметь к нам с тобой? Кстати, полгода – большой срок, ты еще можешь передумать и жениться на ком-нибудь другом. Например, на мне.

Это было такое откровенное предложение, что Родислав окончательно потерял почву под ногами и смог выговорить только одно слово:

– Уходи.

– Ты хорошо подумал?

– Уходи.

– Смотри, спрашиваю в последний раз, – лукаво улыбнулась Аэлла. – Ты уверен, что не хочешь, чтобы я осталась?

– Уходи.

Она молча взяла шубку и вышла. Родислав видел через окно, как она одевалась на крыльце, потом бегом побежала к калитке.

* * *

– Ну и что ты мне голову морочил?! – возмущался Камень. – У них ничего не было! А ты, ты…

– Я не виноват, – оправдывался пристыженный Ворон. – Я немножко недосмотрел, но, когда она села к нему на колени и начала целовать, я ретировался, потому что за сексом я не наблюдаю, это мой принцип. Я же был уверен, что все пойдет как по маслу, все-таки она ему раньше так нравилась! И он ей тоже нравился! А теперь они уже взрослые, и на даче никого нет, и она у него на коленях сидит и в губы целует – ну что, что еще я мог предположить?! Тем более они потом поженились.

– Да то ты мог предположить, что Родислав не кобель и по-настоящему любит Любу, вот что ты должен был предположить! – кипятился Камень. – Нет, ну вы посмотрите на него, на этого крылатого вестника! Продюсер сериалов, блин, сценарист недоделанный! Ничего тебе доверить нельзя! Сказал же – не подглядывай вперед, не лазай куда ни попадя, так нет, он мало того, что подглядывать толком не умеет, так еще и намекает, речевое недержание у него! Ну, подглядел случайно – так уже сиди, молчи и не выступай. Вот ты, Ветрище, скажи, прав я или нет?

– Мальчики, не ссорьтесь, – весело откликнулся сверху Ветер. – Скажите мне лучше, кто такая эта Аэлла? Нравится она мне, ой, нравится! Что-то в ней есть такое… Ветреное. Воздушное. Мы с ней как будто одной крови.

Камень угрюмо замолчал, а Ворон, чтобы сгладить разгоревшийся скандал, начал подробно и со вкусом рассказывать Ветру все, что знает об Аэлле Александриди. Ветер слушал внимательно, одобрительно крякал, а история с заклинанием и ликвидацией черной старухи привела его в полный восторг.

– Вот молодец, девка, вот же молодец! Рисковая, азартная, хулиганистая, ну в точности как я! Я, пожалуй, буду ее любить. Ты, Ворон, кого любишь? Небось Любу?

– Да, имею право, – гордо ответствовала птица.

– А ты, Каменюка? Ты за кого болеешь?

– А он за Родислава, – быстро встрял Ворон. – Ему завсегда такие интеллигенты мягкотелые нравятся.

– Ну а я, стало быть, буду Аэллу любить. Я с вами, конечно, сериал смотреть не стану, мне на одном месте подолгу прохлаждаться не положено, но буду залетать в гости, а вы уж, будьте любезны, про Аэллу мне все узнавайте. Как прилечу – отчитаетесь.

– Тоже мне, начальник нашелся, – недовольно каркнул Ворон. – Распоряжается тут, как у себя дома.

– А я всюду у себя дома, – откликнулся Ветер. – Где захочу – там мой дом и будет. И нечего огрызаться, а то как дуну под крыло – в дебри Амазонки улетишь. Ну все, мальчики, я обсох, отоспался, пора мне. Не ссорьтесь тут без меня, ведите себя хорошо.

Камень почувствовал, как взвихрился над ним воздух, и увидел, как покачнулся на ветке Ворон. Ветер улетел.

– Ну чего, все еще дуешься? – осторожно спросил Ворон.

– Да толку-то дуться на тебя, – вздохнул Камень. – Все равно тебя, обормота, не переделать, уж буду тебя донашивать, не выбрасывать же.

– Так что, лететь дальше смотреть? – Ворон понял, что прощен, и обрадовался.

– Лети, чернокрылый, лети, хоть какая-то польза от тебя будет.

Едва Ворон скрылся из виду, появился Змей.

– У тебя тут как в приемной большого босса, – насмешливо сказал он, – одни приходят, другие уходят, некоторые в очереди ждут, когда их примут, как я, ты кричишь, всем разгон даешь. Все как у людей. А теперь ты остался один и в тишине решаешь очередную мировую проблему. Я прав?

– Прав. Я все думаю о Родиславе. Как ему было поступить-то? Пойти навстречу Аэлле означало бы предать Любу, изменить ей, но зато не обидеть Аэллу. А сделать так, как он сделал, означает смертельно оскорбить Аэллу, но сохранить чистоту и верность невесте. И так нехорошо, и так неладно. Не зря же говорят, что нет фурии страшней в аду, чем отвергнутая женщина. Наплачется он еще из-за своего поступка, ох наплачется! Эта девица рисковая, злопамятная и мстительная, она обязательно должна взять реванш, показать свое превосходство, доказать, что она первая и лучшая. Она его никогда не простит. Вот и получается, что верность Любе он сохранил, а врага себе на всю жизнь нажил. Впрочем, может, и обойдется, ведь говорит же Ворон, что они в конце концов поженятся.

– То есть ты опять пытаешься рассмотреть ситуацию с позиций этики, – констатировал Змей.

– Естественно. Я всегда все рассматриваю с позиций этики.