Благие намерения

– Ну Буратино же, – раздраженно отозвался Ворон, который страшно не любил, когда его перебивают, – помнишь, я тебе сказку рассказывал про папу Карло и Карабаса-Барабаса, там еще мальчик был деревянный, из полена выструганный.

– Ах, ну да, ну да, вспомнил. Так что Тамара?

– Она при всей своей некрасивости очень хорошо выглядит. Знаешь, люди это называют «стильно». У нее очень интересно волосы уложены, вот тут длинненько так, – Ворон показал крылом на правый глаз, потом сообразил, что сидит у Камня на макушке и тот все равно ничего не видит, спрыгнул вниз и показал еще раз, – а вот тут прядки, прядки, – снова взмах крылом куда-то в области левой стороны головы, – и все разными цветами выкрашены, то чуть посветлее, то чуть потемнее, короче, в полосочку. Очень симпатично, издалека как будто выгорели и ветром растрепались, а вблизи посмотришь и понимаешь, что это целое произведение искусства. И одевается она интересно, не так, как все. Какие-то балахончики, накидочки, шали, платки, в общем, она свою фигуру так задрапирует, что снаружи и не видно, какая она худющая и страшная. Платок вокруг головы обмотает, концы с кистями вдоль груди болтаются, из-под платка волосы в полосочку развеваются, на шее крупные украшения из самоцветов – красота невозможная, так за этой красотой никто лица-то и не видит. В общем, мастерица она по этому делу. Ну и, конечно, походка у нее просто замечательная, легкая, летящая. Со стороны посмотришь – первая красавица идет, никто и не вглядывается в лицо. Про таких, как Тамара, говорят: женщина с изюминкой. На мой вкус, конечно, она уродина, не то что Люба, но выглядит она на все сто, это я тебе как специалист говорю.

Пассаж про специалиста Камень пропустил мимо ушей, хотя в другое время непременно вцепился бы в неосторожно оброненное слово и ввязался в длительную дискуссию по поводу состоятельности Ворона как эксперта в области человеческой внешности. Но сегодня ему куда интереснее было узнать про уже полюбившихся персонажей.

– А Люба? Какая она стала?

Тут Ворон распушил перья и, забыв про усталость, начал петь дифирамбы внешности своей любимой героини. И красавица-то она, и фигура-то у нее роскошная, и волосы у нее по-прежнему густые, только короткие – Тамара сама ее стрижет, и лицо по-прежнему нежное, и скулы покрыты легким румянцем, и губы пухлые.

– А этот идиот ее не ценит, – обиженно заключил Ворон.

– Какой идиот?

– Да Родислав твой любимый! Имеет такую красоту и не пользуется. Придурок!

– В каком смысле – не пользуется?

– Да в самом прямом. Не спит он с ней.

– А где же он спит? – недоумевающе спросил Камень. – В гостиной, что ли? Ты же говорил, что у них в квартире три комнаты: гостиная, спальня и детская. Или он с дочкой в комнате спит?

– Слушай, ну ты тупой! – возмутился Ворон. – Вот сколько столетий мы с тобой сериалы смотрим, сколько я тебе про жизнь людей рассказываю, а ты все элементарных вещей усвоить не можешь. Можно спать в смысле дрыхнуть, а можно спать в смысле любовью заниматься. Дрыхнет Родислав со своей женой в одной постели, а вот чтоб делом там заняться – так этого нет. Ты не думай, я не просто так говорю, я специально несколько раз целыми ночами за окном на подоконнике сидел, все ждал, может, что произойдет. Я бы, конечно, подглядывать не стал, ты мои принципы знаешь, если б что началось – я бы тут же улетел, но ничего и не было. Просидел только зря, как дурак. Одним словом, он ею как женщиной не интересуется.

– Может, болеет, – предположил Камень. – Или у нее что-нибудь со здоровьем. Он бы и рад, да нельзя.

– Он мне будет рассказывать! Это дитя палеолита еще будет меня учить! – раскаркался Ворон. – Да я первым делом проверил, что там со здоровьем, целую неделю по пятам за ними ходил, сначала за ней, потом за ним, вплоть до ванной и туалета. Тьфу, самому срамно вспоминать, на какие унижения их и моего достоинства пришлось пойти, чтобы до конца все выяснить. Ни одного слова про здоровье ни с родней, ни с друзьями, ни с докторами – ни с кем. Уж у Любы ближе Тамары никого нет, она с сестрой обязательно обсудила бы проблему, если бы она была. И еще у Любы есть школьная подружка, она врач-гинеколог, так ей Люба за всю неделю тоже ни разу не позвонила, то есть она звонила, они разговаривали о том о сем, но о болезни – ни гугу. Ты меня еще спроси, кто такой гинеколог.

– И спрошу! – вызывающе ответил Камень. – У меня нет возможности самому наблюдать жизнь людей, и я имею право чего-то не знать.

– Имеешь, имеешь, – проворчал Ворон. – Гинеколог – это такой доктор по женской части. Я тебе вот что скажу, развалина ты булыжная: Родислав так привык к Любе, что ему уже неинтересно с ней спать. Они вместе двенадцать лет, за двенадцать лет любая страсть остынет, тем более у него работа…

– Ага, рассказывал ты мне, какая у него работа, прямо надорвался он на своей работе-то, – сварливо заметил Камень.