Благие намерения

— Убийца знал, что потерпевший вернется домой перед рассветом. Не вернется — можно его дождаться. Но скорее всего он застал бы его дома. В доме никакой охраны — заходи кто хочет. Но убийца наверняка позаботился об анонимности: одет посыльным, на плече коробка. Перешагнул через спящих бомжей и поднялся сюда. Вскрыл замки — какими бы дрянными они ни были, он их не взламывал, а сумел отпереть, значит, обладает навыком.

Мысленно она шла от этапа к этапу бок о бок с убийцей.

— Потерпевший дрыхнет без задних ног. В комнате темно: окна грязные, предрассветная темень, от уличных фонарей мало проку при такой-то грязи на стеклах. Он явился с фонарем.

Ева аккуратно приподняла край фуфайки и осмотрела торс убитого.

— Смотри-ка, след от шокера! Отрубившийся торчок — и все-таки шокер! Трусость или сострадание? Это надо обдумать. В любом случае потерпевший ничего не почувствовал.

Ева выпрямилась.

— Бильярдный кий всегда под рукой, он у него за плюшевого мишку. Сломать кий об колено — символично! Удар обломком по физиономии, по той стороне лица, по которой получила в свое время от потерпевшего я. Тоже символично, ведь легче было бы просто забить его кием до смерти.

— Преступник избегает излишней жестокости? — предположила Пибоди.

— Этого, а также лишней страсти и грязи. Забить человека до смерти — где здесь эффективность? Один удар — расплата, и обломок кия в грудь. Здесь требуется сила. — Она поднесла руку к обломку кия, торчавшему из груди. — Найти точку, надавить, налечь всей тяжестью. Похоже, так все и было. Он проткнул его насквозь. Вырезал язык — орудие лжи, а потом написал свое послание.

ЛЕЙТЕНАНТУ ЕВЕ ДАЛЛАС, С УВАЖЕНИЕМ И ВОСХИЩЕНИЕМ. ОН БЫЛ НАРЫВОМ НА ОБЩЕСТВЕ, ТОМ ОБЩЕСТВЕ, ЧТО МЕШАЕТ ВАМ СВОИМИ ПРАВИЛАМИ, ОХРАНЯЮЩИМИ НАРЫВЫ. НЕКОТОРЫЕ ПРАВИЛА МЕШАЮТ ПРАВОСУДИЮ. МЫ С ВАМИ ЗНАЕМ ЭТО.

ОН ПРОДАВАЛ СВОЮ ОТРАВУ ТЕМ, КТО ПЛЮЕТ НА ВСЕ ПРАВИЛА И ЖИВЕТ В СКВЕРНЕ. ОН ЛГАЛ ВАМ, ОН ПОДНЯЛ НА ВАС РУКУ. ОН ВАС БОЯЛСЯ, НО НЕ УВАЖАЛ. А ЭТИ ПРАВИЛА ПОЗВОЛЯЛИ ЕМУ ПРОДОЛЖАТЬ ЕГО НИКЧЕМНУЮ, ПАРАЗИТИЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ.

ЭТО — ПРАВОСУДИЕ, СВЕРШИВШЕЕСЯ РАДИ ОБЩЕСТВА, А ГЛАВНОЕ, ЛИЧНО ДЛЯ ВАС, ЕВА. ОТМЕТИНА, ОСТАВЛЕННАЯ ИМ У ВАС НА ЛИЦЕ, УЖЕ НЕ ВИДНА, А ТЕПЕРЬ ОСКОРБЛЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ ОТОМЩЕНО.

Я ВАШ ДРУГ. ЗНАЙТЕ, Я ВСЕГДА БУДУ ВАС ЗАЩИЩАТЬ, НЕ ПРОСЯ НИЧЕГО СВЕРХ ВАШЕЙ ДРУЖБЫ. Я ПОМОГУ ВАМ ВЕРШИТЬ ПРАВОСУДИЕ, ИСТИННОЕ ПРАВОСУДИЕ, КАРАЮЩЕЕ ВИНОВНЫХ. ЧИТАЯ ЭТО, ЗНАЙТЕ, ЧТО Я ДУМАЮ О ВАС КАЖДЫЙ ЧАС КАЖДОГО ДНЯ.

ВАШ ИСТИННЫЙ ДРУГ.

— Это письмо длиннее, — сказала Ева. — Клиент становится болтлив и… — Она надела специальные очки и подошла ближе. — У него дрожит рука. Нет прежней четкости и самообладания. Нужен анализ, но некоторые буквы стали темнее, линии толще, как будто он сильнее давит на фломастер. Больше нажима в моем имени, при болтовне о правосудии, отраве, уважении, истине.

Она сделала шаг назад и сдернула с лица очки.

— Все, теперь дело за чистильщиками.

Пибоди оглядела мерзкую дыру.

— Хвала богине чистоты и здоровья! — Она улыбнулась Рорку. — Помолимся матери-природе!

— И да услышит она нас!

— Вызывай чистильщиков и перевозку, — распорядилась Ева. — Звони Моррису, Мире, Уитни. Пусть электронщики проверят коммуникатор потерпевшего. Мы побеседуем со свидетельницей. Полиции никого не пускать на место преступления. — Она посмотрела на Рорка. — У тебя по горло дел.

— Ничего, подожду, пока ты закончишь здесь.

Она не стала спорить, вышла в коридор и постучала в дверь напротив.

Ей открыла могучая женщина-полицейский, уставившаяся на ее жетон.

— Лейтенант.

— Ваш напарник уже приступил к опросу жильцов. Сейчас прибудут чистильщики и фургон из морга. Охраняйте место преступления, Моралес.

— Слушаюсь, сэр. Свидетельница в шоке, но готова сотрудничать. Не думаю, что она что-то видела. Ее показания вызывают доверие.

— Сейчас проверим.

Ева вошла в квартиру — копию клетушки Ледо по размеру и планировке, но зато совсем не свинарник. У Мисти Полински имелся просиженный диван с покрывалом кричащей цветочной расцветки, вытертый ковер на чистом полу, прогоревший абажур с бахромой. Кто-то — возможно, она сама — изрисовал цветочками ящики глубокого комода.

В кухоньке помещалась только лоханка-раковина, миниатюрная автокухня и столик размером с пресс-папье — все чистенькое.