Благие намерения

Все слова, которые Энн собиралась сказать дочери, застыли у нее на губах. Но они уже и не требовались. Сара почувствовала, что все понятно и без ее слов. Произнести: «Прости меня, мама» – это все равно что ничего не сказать.

И в этот момент Сара поняла, что с ее детским стремлением к независимости от матери навсегда покончено. Теперь она была уже не девочкой, а женщиной, крепко стоявшей на ногах. Но мама есть мама. И какая тут может быть независимость?

– Со мной все будет в порядке, мама, – улыбнулась Сара.

– Я за ней присмотрю, миссис Прентис, – сияя глазами, пообещал Джерри.

Сотрудник аэропорта подошел к Саре и Джерри и попросил их пройти на таможенный досмотр.

– Мама, и у тебя все будет хорошо, – сказала Сара. – Правда?

– Да, дорогая, – ответила ей Энн. – У меня все будет хорошо. До свидания… И храни вас Бог.

Сара и Джерри скрылись за дверью, откуда начиналась их дорога в новую жизнь, а Энн вышла на улицу, где у здания аэропорта ее ждал Бэзил.

– Ох уж эти мне жуткие машины, – глядя на ревущий на взлетной полосе лайнер, произнес Бэзил. – Ну прямо как чудовищные насекомые! При виде их меня всегда бросает в дрожь!

Выехав на скоростное шоссе, они покатили в сторону Лондона.

– Бэзил, ты не будешь возражать, если я с тобой сегодня никуда не поеду? – спросила Энн. – В этот вечер я хотела бы побыть дома.

– Хорошо, дорогая, – ответил Бэзил. – В таком случае я отвезу тебя прямо домой.

Энн всегда считала Бэзила Моубрея забавным, но ко всему равнодушным человеком. Теперь она поняла, что этот низенького роста мужчина добрый и очень одинокий.

– Боже, как же я волновалась! – воскликнула Энн. – Страшно вспомнить!

– Энн, дорогая, а разве ты не голодна? – заботливо спросил Бэзил. – Тебе же надо хоть слегка перекусить. Эдит, зная, что ты уйдешь, ничего, наверное, не приготовила.

Энн улыбнулась и помотала головой. Перед ее глазами стояла приятная картина.

– Не волнуйся, – сказала она. – Эдит поджарит яичницу, и я буду есть ее, сидя в кресле у горящего камина. А еще она подаст мне чашку крепкого, вкусного чаю. Храни Бог мою Эдит!

Открыв дверь, Эдит настороженно посмотрела на хозяйку.

– Так, входите и сразу же к камину, – сурово сказала она.

– Хорошо. Вот только сниму с себя эту дурацкую одежду и надену что-нибудь более удобное.

– Вам бы сейчас пригодился тот синий фланелевый халат, который вы подарили мне четыре года назад. В нем вам было бы намного уютнее, чем в вашем дурацком, как вы его называете, неглиже. А ваш подарок я так ни разу и не надевала – сразу уложила его в нижний ящик комода. Зачем мне такая красивая вещь? Разве что в гроб.

Плотно закутавшись в теплый халат из шерстяной фланели, Энн полулежала в гостиной на софе и смотрела на пылающий в камине огонь.

Войдя в комнату, Эдит поставила поднос на низенький столик, который заранее подвинула поближе к своей хозяйке.

– А потом я причешу вам волосы, – сказала она.

Энн улыбнулась.

– Эдит, ну почему ты ухаживаешь за мной, как за маленькой?

Лицо старой служанки расплылась в широкой улыбке.

– Да потому, что вы для меня по-прежнему маленькая, – ответила она.

– Эдит… – произнесла Энн и, покосившись на служанку, с трудом выговорила: – Эдит, я видела Сару. Теперь все в порядке.

– Ну и отлично! Я же говорила, что все у вас наладится!

Эдит некоторое время молча смотрела на свою хозяйку. Ее старое лицо было очень добрым.

Затем она тихонько вышла из гостиной.

«О, как же хорошо и как спокойно!» – подумала Энн. И тут ей на память пришли слова:

«…Спокойствие Господа, позволившее наделить всех нас разумом…»