Благие намерения. Мой убийца

– Вне всякого сомнения, сэр. Если только у вас не будет возражений. Но тогда мне нужно знать основания.

– Н-нет, – заколебался Гардинер. – Нет возражений. Полагаю даже, помыть следует особенно тщательно. Сегодня вечером, говорите?

– Да, сэр. А можем сами помыть здесь.

– Ясно. Спасибо. – Гардинер словно погрузился в свои мысли и в таком состоянии медленно вывел машину со двора станции, Джим на велосипеде держался рукой сзади. Только когда мисс Нокс Форстер заговорила, доктор будто опомнился, где он.

– Так почему же вы сказали «помыть особенно тщательно»?

– Сам не знаю. Думаю, в противном случае пассажиры будут недовольны, – невнятно ответил Гардинер.

Разговор прекратился, хотя Гардинеру и не было необходимости внимательно следить за пустынным и знакомым проселком.

Скотни-Энд, пришло в голову доктору, очень странное место для человека с темпераментом Каргейта. Люди его типа обычно выбирают более известные или густонаселенные места – вроде Суррея, а о Восточной Англии отзываются с легким презрением. Возможно, его привлекла сама усадьба Скотни-Энд.

Милое тюдоровское здание красного кирпича грелось в лучах полуденного солнца, флюгер на высокой крыше еле шевелился под легким ветерком. Ворота были открыты, и машина вскоре переехала через ров, окружающий здание с трех сторон, и покатила вдоль низкой ограды сада. Слева тянулась плотная стена отцветающих люпинов и дельфиниума; высились разноцветные шток-розы, а по другой стороне сулили щедрый урожай персиковые, нектариновые и абрикосовые деревья.

– Как раньше со всем управлялся один садовник, ума не приложу, – заметила мисс Нокс Форстер. – Наверняка те, кто тут жил, многое делали сами. Мы собирались нанять еще людей, однако садовника – хорошего – днем с огнем не сыскать. Да еще каждому найти жилье…

– Знаю. Сейчас-то что уж говорить, но все считали, что вам нужно брать на работу местных, так что не стремились облегчить вам жизнь и предлагать жилье.

– Печально. Сами себе горло резали. Наверное, вы правы; викарий так же полагал.

– Йокельтон? Хороший человек, но может и огрызнуться, если не с той стороны к нему подъехать.

– Вот мистер Каргейт и подъехал. Вчера они всерьез повздорили. И на мой взгляд, прав был мистер Йокельтон.

– Неужели?.. Ну, приехали.

Гардинеру явно не хотелось продолжать разговор, и мисс Нокс Форстер, чуть надув губы, вышла из машины. Не то чтобы она горела желанием описать ссору между ее работодателем и викарием, но ей не понравилось, как ее отшили. Впрочем, они действительно подъехали к Скотни-Энд-холлу; из парадной двери вышел Рейкс.

Дворецкий, чересчур взволнованный, поспешил к Джоан Нокс Форстер.

– Простите, мисс, я просто не смогу…

– Не сможете что?

– Помочь его нести. – Рейксу, похоже, было трудно даже говорить.

Гардинер резко повернулся к нему:

– Ничего не поделаешь. Придется всем четверым. Вы же не хотите, чтобы тело несла мисс Нокс Форстер.

– Простите, сэр, силы у меня уже не те, что прежде.

Гардинер пристально посмотрел на дворецкого. Тот и в самом деле миновал средний возраст и все же с виду вполне способен был помочь. Рейкс продолжал лепетать, что просто не в состоянии подойти близко к… к вот такому. Дворецкий неотрывно глядел на плед, накрывавший тело в машине, и готов был бежать без оглядки. Его лицо казалось неестественно бледным и несчастным; сам-то доктор так давно привык хладнокровно относиться к покойникам, что и не помнил, когда было иначе.

– Рейкс, конечно, старый дурак, – сухо прокомментировала мисс Нокс Форстер, – но я и не представляла, что он настолько туп. Хорошо, что вы не растрясли нашего приятеля. – Она показала на Джима; тот скромно притулился у стены, прислонив к ней велосипед мисс Нокс Форстер.

Из-за угла усадьбы вышел единственный садовник, которого Каргейту удалось нанять в Скотни-Энде; мисс Нокс вызвалась заменить в печальных трудах отказавшегося Рейкса, и останки Генри Каргейта вскоре нашли упокоение в его собственной кровати.

Сцена вышла странная, думал Гардинер, ведя машину прочь; никто не пытался выказать ни малейших признаков скорби, да и чувства Рейкса никак нельзя было объяснить печалью. Все скорее выражали чуть ли не отвращение. Разумеется, особых причин для расстройства ни у кого не было. В конце концов, никто из присутствующих не приходился покойному другом и тем более родственником; в том-то и состояла трагедия жизни Каргейта – его окружали только наемные работники. И доктор впервые пожалел покойного.

Впрочем, у него не было времени на размышления. Следовало возвращаться к ждущим пациентам; кроме того, Гардинер проголодался и подозревал, что есть некогда. Решение требовалось принять еще до того, как он довезет Джима до станции. Имеет ли он право давать рекомендации по поводу вагона – помыть и отправить в депо – или надо отменить свой совет? Это еще если Бенсон расположен выполнять его распоряжения…