Благие знамения

Вид их стал каким-то странным. Словно у них вдруг появились плохо скроенные тела, наподобие плохо скроенных костюмов. Голод выглядел так, будто слегка изменил свой имидж, и его выработанный годами типаж — приятного, процветающего и заслуживающего доверия бизнесмена — начал вытесняться древним, ужасным оцепенением его исходного воплощения. На коже Войны заблестели капли пота. А кожа Загрязнения блестела просто так.

— Мы обо всем… позаботились, — с некоторым усилием произнесла Война. — Теперь дела… пойдут своим путем.

— В нашем распоряжении не только ядерное оружие, — сказал Загрязнение. — Есть еще химическое. Тысячи галлонов химических веществ… хранятся в бочках во всех уголках мира. Замечательные жидкости… с чертовски длинными заковыристыми названиями. А учитывая… старые запасы. В общем, выбирай, что хочешь. Плутоний может быть смертоносным тысячи лет, но действие мышьяка вечно.

— Или пусть настанут времена… вечной зимы, — сказал Голод. — Я предпочитаю зиму. Некая чистота… присуща зиме.

— Все птенчики… соберутся в курятнике, — сказала Война.

— Никаких больше птенчиков, — буркнул Голод.

Не изменился лишь Смерть. Кое-что всегда остается неизменным.

Апокалиптическая четверка вышла из здания. Походка Загрязнения также приобрела новые качества — казалось, он не идет, а течет или даже растекается.

Что и было подмечено Анафемой и Ньютом Пульцифером.

На их пути как раз появилось первое здание. Внутри все выглядело гораздо спокойнее, чем снаружи, где уже поднялась большая суматоха. Анафема толкнула очередную дверь, которая изобиловала уведомлениями, предупреждающими о смертельной опасности. Дверь с легкостью распахнулась. А пропустив их внутрь, она тут же захлопнулась и защелкнулась на замок.

У них было мало времени на обсуждение того, зачем побывала здесь эта Четверка.

— Кто они такие? — спросил Ньют. — Может, террористы?

— В самом прямом и точном смысле, — согласилась Анафема. — По-моему, ты попал в точку.

— И о чем же, интересно, был этот странный разговор?

— Наверное, о возможном конце мира, — предположила Анафема. — Ты заметил их ауры?

— Да нет, вроде ничего не заметил, — сказал Ньют.

— Очень расплывчатые.

— А-а.

— То есть, по сути, негативные ауры.

— А?

— Наподобие черных дыр.

— Неужели так плохо?

— Очень.

Анафема пристально взглянула на ряды металлических шкафов и стоек. Впервые, именно сейчас — и то была не игра, а реальность — эта техника, способная разрушить земной мир или по крайней мере ту его часть, что метра на два уходит в землю и поднимается до озонового слоя, перестала работать согласно привычному сценарию. Не видно было никаких больших красных контейнеров с сигнальными огнями. Не удалось обнаружить и никаких свернутых проводов с бросающейся в глаза рекомендацией: «Обрезать здесь». Никаких подозрительно больших цифровых индикаторов, показывающих, сколько еще секунд остается, чтобы предотвратить катастрофу. Вокруг высились только железные шкафы, которые выглядели основательными и непоколебимыми, совершенно готовыми отважно встретить последнее мгновение.

— Что же происходит? — сказала Анафема. — Они ведь что-то сделали, правда?

— Может, здесь есть какой-то выключатель? — беспомощно сказал Ньют. — Я уверен, если мы поищем…

— Такие выключатели обычно встроены в систему. Не говори глупостей. Я думала, ты разбираешься в компьютерной технике.

Ньют в отчаянии кивнул. Эта аппаратура резко отличалась от той, о которой он читал на страницах журнала «Знакомство с электроникой». Пытаясь хоть что-то найти, он разглядывал заднюю панель одного из шкафов.

— Международные связи, — пробурчал он. — Доступны практически любые операции. Можно понизить потребляемую мощность, настроиться на спутники. Все что угодно, абсолютно. Можно… пш-ш… — согласись, можно… пш-ш… ой-ёй, все отлично устроить… пш-ш-ши… вау, только вот… пш-ш-ик… о-о-ох.

— Но ты сумеешь справиться с этой системой?

Ньют облизнул обожженные пальцы. Пока он не обнаружил ничего, что напоминало бы транзистор. Он обмотал руку носовым платком и вытащил пару плат из разъемов.

Один из его журналов по электронике как-то раз опубликовал шуточную схему, которая гарантированно не должна была работать. В итоге они напечатали занимательное сообщение для всех горе-радиолюбителей о том, что если те собрали эту схему и она не заработала, то именно так и должно быть. Данное устройство изобиловало диодами неверно показанной полярности, неправильно включенными транзисторами и неработающими источниками тока. Ньют собрал эту схему, и она приняла радио Москвы. Он написал в редакцию письмо с опровержением, но ему почему-то не ответили.

— Я даже не знаю, как к этому подступиться, — сказал он.

— Джеймс Бонд просто отвинчивает всякие штучки, — сказала Анафема.