Благими намерениями

— Мои предки не превращались в волков, но управляли гончими, — Кобаль ухмыльнулся и повернул левую руку, демонстрируя детальные изображения адских псов. — А потом появился я. Подобно огню, собаки оживают, когда я выпускаю их. А до тех пор они живут во мне, вечно стеная, дикая душа, жаждущая освобождения. Я — первый Варколак, способный управлять гончими, так как они запечатлелись на моем теле и поселились внутри меня.

— Благословение и проклятие, — пробормотала я, вспомнив, что он говорил о метке Зивы.

— Да, в этих символах есть сила. Зива и некоторые другие также являются причиной того, почему Люцифер не сумел одолеть меня, хотя одержал верх над моими предками. Я сильнее и могущественнее, чем они.

Слава Богу за то, что Кобаль был таким, или, возможно, мне стоило благодарить ад. Кто знал? Я посмотрела на блестящие клыки, лаская руками зверей, пойманных в ловушку внутри Кобаля. Я не могла представить сколько сил и самообладания требовалось, чтобы сдержать их. На подобное был способен только Кобаль.

— Солдаты в курсе, что ты можешь выпускать гончих? — уточнила я.

— Нет, не в курсе. Это должно остаться между нами, насколько это возможно. Как и то, что ты способна извлекать жизненную силу из земли. Никогда не позволяй никому, кроме меня, узнать все твои способности.

Я поцеловала его в плечо, уткнувшись носом в гладкую кожу.

— Я никому не скажу, — поклялась я. На нем были и другие символы, которые меня интересовали, но сначала я должна была кое в чем признаться: — Есть кое-что, что тебе следует знать.

Кобаль напрягся, прижавшись ко мне и впиваясь обсидиановым взглядом в мои глаза, когда я наклонила голову, чтобы посмотреть на него.

— Что?

Я понятия не имела, как он отреагирует на то, что мне стоило рассказать уже давно. Но Кобаль открылся мне, значит, пришло время сделать то же самое.

— Эти искры уже появлялись раньше несколько раз. Ничего похожего на то, что происходит между нами, — выпалила я. — Они были меньше и длились всего секунду. Я списала это на статическое электричество, вернее, пыталась списать.

— Чем ты занималась, когда это случалось?

Я пожала плечами.

— Впервые это произошло, когда я держала на руках Гейджа после его рождения, — мое сердце сжалось при этом воспоминании. — Он был так прекрасен с этими пухлыми щечками и крошечными пальчиками. Когда один из них схватил меня, я почувствовала и увидела маленькую искорку, но малыш не заметил этого, продолжая спать в своих одеялах. Это был первый раз, когда я по-настоящему поняла, что значит любить другого. Во второй раз это случилось, когда умер мужчина, который научил меня ловить рыбу. Для меня он был самым близким человеком, как отец, и… его смерть разбила мне сердце, — Кобаль крепче обнял меня, пытаясь успокоить, когда мой голос прервался. — После похорон, я вернулась в его гараж, где провела много часов, изучая все, чему он хотел меня научить. Я плакала, проводя пальцами по удочкам, которые он вырезал вручную. Вот тогда это произошло. Всего лишь пара искр, прежде чем они исчезли. В третий раз я заметила их, когда впервые держала Бейли на руках. Я никогда никому о них не рассказывала, даже Гейджу.

— Почему?

— Потому что несколько человек уже были в курсе о моих странностях, было достаточно сложно добавлять новый пункт в причудливый список. К тому же Гейдж и так беспокоился обо мне, как бы я ни старалась скрыть свои чувства. Я пыталась подарить ему то детство, которого не было у меня. Он заслуживал лучшего, но все равно вырос слишком быстро.

Я опустила взгляд на простыни. Кобаль откинул назад мои волосы и наклонился, чтобы поцеловать в плечо.

— Ты заслуживаешь лучшего. Я позабочусь о том, чтобы однажды ты получила все это. Прислушайся ко мне и пойми — ты не чудачка и не урод.

Я улыбнулась, хотя мы оба были в курсе — существовал реальный шанс, что такой день никогда не наступит.

— Может не для тебя, — пробормотала я. — Но мы оба знаем, что я никуда не вписываюсь.

— Ты идеально подходишь мне, — заявил Кобаль и крепче прижал меня к своей груди.

Мое сердце растаяло, я провела пальцами по его голым ногам. Если бы я стояла возле грани того, чтобы влюбиться в него, то эти слова подтолкнули меня к самому краю пропасти. Я с головой нырнула в эмоции, не имея понятия, что чувствовал ко мне сам Кобаль, и были ли способны демоны любить.

Ища способ отвлечься от своих бурных переживаний, я решила сосредоточиться на чем-то другом.

— Почему у тебя нет волос, как у других мужчин? Как у меня?

— Потому что я рожден пламенем. Впрочем, у большинства демонов нет волос на теле, но есть на лице и на голове.

— Адаптация к адской жаре, — предположила я.

— Возможно.

— Увижу ли я когда-нибудь, как оживают гончие? — подобная перспектива была одновременно волнующей и пугающей.

— Скорее всего, когда мы уйдем отсюда. То, с чем мы столкнемся там, будет гораздо хуже, чем все, что встречалось здесь.

Я не могла вообразить ничего хуже странных, похожих на свиней мадагансев или костлявых, словно какие-то мумии или зомби, ревениров. Мое сердце сжалось в груди от возможности увидеть ужасные создания.