Благими намерениями

Под раковиной воцарилась тишина, прежде чем дверца скрипнула, приоткрывшись. Я притворилась, что не замечаю этого, но мельком увидела, как один из голубых глаз Бейли смотрит на нас сквозь щель.

— Мы попытаемся, но если не найдем, то уйдем без него. Бейли! — позвала я. — Бейли!

Дверь шкафчика снова закрылась, и вновь раздалось хихиканье. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться, когда мы обследовали всю кухню, открывая и закрывая остальные шкафчики. Гейдж несколько раз открывал дверь шкафа в коридоре. Мы были на полпути, чтобы обнаружить Бейли, когда я увидела, что он снова наблюдает за нами.

Я подумала, что игра затянулась. Нагнувшись, я сделала вид, что обследую шкафчики по обе стороны от него, прежде чем закрыть дверцы.

— Ну, осталось только одно место, — громко сказала я.

Смех Бейли усилился, и я открыла шкаф и засунула туда голову. Он был точно таким, каким я его видела в своем сознании, спрятанным под раковиной в одном подгузнике.

— Вот ты где!

Братик визжал от смеха, когда я схватила его за пухлый живот и вытащила из укрытия.

— А вот и я! — воскликнул он. — А ты плохой искатель!

Его растрепанные светлые волосы свисали локонами вокруг покрасневших упитанных щек. Ему было всего два с половиной года, но, как и мы с Гейджем, он был довольно высоким. Я ткнула его в живот, перед тем как проверить его подгузник. Мой нос сморщился от мощного аромата, исходящего от него.

— Ты плохо пахнешь, — прошептала я ему и поцеловала в кончик носа.

Бейли засмеялся, когда Гейдж протянул ему маленький кусочек хлеба.

— Держи, перекуси, Би, — сказал он ему.

Бейли сжимал хлеб в руках, а я достала полотенце и разложила его на столе.

— Чем мы кормим этого ребенка!? — поинтересовался Гейдж, когда я сняла подгузник.

— Не знаю, но видимо нам придется остановиться, — ответила я, а Бейли снова задорно засмеялся. Пусть он и самый дурно пахнущий ребенок на свете, но при этом он точно один из самых жизнерадостных.

Я бы отдала все, чтобы иметь возможность выбросить этот подгузник, но мы не могли себе позволить тратиться на новые. Поэтому Гейдж протянул мне специальную емкость, в которую мы их складывали, чтобы потом постирать. Я очень надеялась, что братец очень скоро научится ходить в туалет, но он продолжал упрямиться этому.

— Я вынесу подгузник наружу, чтобы потом промыть его из шланга.

— Спасибо, Гейдж.

— Я воняю! — с гордостью произнес Бейли.

— Очень, — подтвердила я, вытирая его и прикладывая новый подгузник, — но сейчас нам нужно подготовить тебя к прогулке в город.

— Город! — радостно воскликнул он.

Я только подняла братца со столика, как вдруг погас свет. Расстроено вздохнув, я прислушалась к последним затихающим звукам телевизора. Улыбка Гейджа испарилась с лица, когда он вернулся в дом. Его взгляд устремился в гостиную.

— Вот дерьмо, — пробормотал он.

Спустя несколько секунд в коридоре раздались шаркающие шаги нашей матери. Бейли больше не улыбался, он крепче прижался ко мне, обняв за шею. Его тепло смягчало холод, который пробежал по моему телу. После всех лет, что мы прожили с матерью под одной крышей, я должна была привыкнуть к ней, но мне кажется, что даже еще пятидесяти лет не хватит, чтобы полностью принимать женщину, которая появилась на кухне.

Ее голубые глаза скользнули по нам, но, казалось, что она будто не заметила нас, когда подошла к раковине. Я прижала Бейли ближе к себе и отошла от нее.

— Мы идем на День Волонтера, — произнесла я.

Она ничего не ответила, а просто взяла стакан и наполнила водой. Ее глаза снова скользнули по мне, прежде чем сосредоточится на Гейдже. Она не слишком любила каждого из нас, но не было никаких сомнений в том, что ко мне относилась хуже всего.

— Не забудь взять подгузники брата с собой, — сказала она Гейджу.

Можно подумать, что мы когда-нибудь забывали. Я была абсолютно права. Я была просто гостем в этих стенах для нее, причем совсем нежеланным, именно поэтому я не раз оказывалась на улице. Я проводила эти дни в доме Лизы, но через неделю или две меня просили вернуться домой, потому что Гейдж отказывался готовить для нее и вообще что-то делать по дому. В отличие от меня, моему брату было все равно, ест она или нет. Возможно долгое голодание и тот факт, что она ненавидела заботиться о своих детях, всегда позволяли мне вернуться в этом дом.

Я не могла рисковать и быть снова выброшенной на улицу. Она может быть маленькой, хрупкой женщиной с сутулыми плечами и торчащими ключицами, но она может причинить много вреда моим братьям без меня, в первую очередь своими мерзкими словами. На протяжении многих лет меня таскали за волосы, я получала столько пощечин, что уже не смогу их сосчитать. Однажды она избила меня так сильно, что я не могла сидеть целую неделю, а еще один раз она ударила меня ногой в живот. Но ее главным оружием был ее язык, и она владела им как профессионал. У меня было больше опыта, чем у моих братьев, и я старалась уберечь их от самых страшных последствий ее деградации.

— Не волнуйся, мы не забудем подгузники, — ответил ей Гейдж.

Она открыла холодильник и недовольно фыркнула на рыбу.