Благо

Отец Федор. Это гордыня у вас – мать всех грехов. Вы считаете, что на самого себя положиться можете, а на все воля Божья. Человек – сам себе не судья и не адвокат. Человек всей правды не видит, ибо ослеплен он грехом.

Алексей. Да что это за правда такая, которой совесть – враг?

Отец Федор. Вы знаете, что Бог сначала создал ангелов, а потом уж людей? Так вот среди ангелов самый высший и благодетельный был Денница. Но возгордился он от своей святости и наказал его Бог, сверг с небес.

Алексей. В ад?

Отец Федор. Нет, ада не было. Людей же еще не было, только ангелы.

Алексей. Ну, конечно. Где люди, там, по-вашему, и ад.

Отец Федор. Денница обиделся, захотел отмщения и превратился в дьявола. И стал людей искушать, перетягивать на свою сторону, чтобы вовек им не достигнуть главной цели человеческого существования – Царствия Божия.

Алексей. То есть смысл жизни вести себя здесь хорошо, чтобы потом попасть в рай?

Отец Федор. Уж если совсем просто, то да.

Алексей. Это ж эгоизм какой-то… А вы еще говорите, у меня гордыня. Так разве ж это грех? Если смысл каждого на земле – организовать себе жизнь наверху поудобнее? Какое ж добро тогда искренно?

Отец Федор. Так, да не так. А почему вы сегодня в церковь пошли?

Алексей. Я же говорю. Мне искупить надо. Я сам себе терапию назначил. Добром. У вас же здесь институт вроде такой официальный, по добру. Вы же знать должны, как это делается. Ведь добро – это по-христиански, это Бог.

Отец Федор. Вот уж нет. Бог – это не добро. Бог – это любовь, а любовь – это что?

Алексей. Это Бог. Я понял.

Отец Федор. Да нет. Что такое любовь?

Алексей. Жажда обладания, батюшка.

Отец Федор. Нет, дорогой Алексей Иваныч. Хоть мне и приятна ваша откровенность. Любовь – это жертвенность. Если вы хотите сделать добро, и чтобы оно принято было, его нужно делать с жертвою. Если вы лично ничем ради этого добра не пожертвовали, ни в чем поперек себя не пошли, то уж не добро это вовсе, а утоление собственной гордыни.

Алексей. А вы только добро делаете?

Отец Федор. Стараюсь. Только у меня списка нет.

Алексей. Да? Удивительно! Я вот шел к вам и так хотел верить, не в Бога, а в ваш институт добра. В Бога можно не выходя из дома верить. Без капиталовложения в сотрудников РПЦ. Я хотел именно в институт, потому что хочется думать, что и на земле есть за что уцепиться, не только на небе. А мне тут про коллегу вашего отца Михаила рассказали… Так знаете, по мне, так лучше б и у него был мой список… Вы бы радовались, что человек к вам тянется, а не укоряли списком…

Отец Федор. Вроде как одолжение лично мне сделали, явились…

Алексей. А почему нет? Вы разве не за каждую душу печься обязаны?

Отец Федор останавливает машину.

Поворачивается к Алексею всем своим могучим телом.

Отец Федор. Раз так вы ко мне пришли, как в больницу за рецептом, то вот, пожалуйста. Читайте молитву супротив гордыни и самомнения тезке вашему преподобному Алексею, человеку Божьему. Долго читайте, про себя. Пока смысл слов до головы не дойдет. Как дойдет, то читайте вслух. И по списку идите дальше. Если самому не поможет, так, глядишь, людям какая от вас благость случайно перепадет. Как все сделаете, жду на исповедь. А сейчас выходите из моей машины!

Алексей. Значит, транспортные перевозки в ваш прейскурант не входят?

Отец Федор. Хватит ерничать! Вылезай!

Алексей. Я тут даже попутку не поймаю. Глушь какая-то.

Отец Федор. А ты пешком иди. Это полезно. Отрезвляет.

Алексей выходит на трассу, машина быстро уезжает.

Он сворачивает с обочины к полю, где снег не по-весеннему крепкий.

Так и идет, пока не пугается, что дорога скроется из виду и он заблудится. Останавливается, выворачивает карманы, вытряхивает весь мусор, мелкие крошки, какие-то обрывки. Растирает руки и лицо снегом. Снимает шапку.