Благодарен судьбе. Воспоминания о жизни

Очень обрадовался, когда встретил там своих знакомых – того старшину, который вез ребят из Восточной Пруссии. Вообще, там было много таких подростков, как я, некоторые прибыли раньше меня. Случалось немало хулиганств, ведь пацаны приезжали с войны с оружием – все бывалые, смелые! Некоторые приходили такие грязные, выпачканные – и где они лазили?! Кто-то был в военной форме, кто-то – в гражданской, нас всех в большой столовой накормили обедом. Военный комиссар отобрал несколько человек в ближайший пункт службы в Алабино, и мы втроем – с двумя ребятами, которых я не знал раньше – незамедлительно отправились к месту назначения. По дороге мы познакомились, ребят звали Леонид и Виталий, они оказались евреи, их отцы были полковниками. Когда мы прибыли в Алабино, нас сразу же накормили, определили в музвзвод (музыкальный взвод) и разместили на ночлег в землянке.

Фото. Мои друзья по Алабино

Проживали мы в огромной землянке длиной метров тридцать, где были двухъярусные сплошные настилы с двух сторон, крыша на уровне земли. Вот это место с содроганием вспоминаю всю жизнь – здесь было так много блох и клопов, что никакие санобработки, которые проводились с определенной регулярностью, избавить нас от этих кровососущих насекомых не могли. Спали мы штабелями, головой к стенке, ногами к проходу, не раздеваясь, места не фиксировали, кто какое место займет, на том и ночует. При входе в землянку была вешалка для шинелей, и прежде чем надеть шинель, вытряхивали блох, которые скапливались вдоль швов, особенно у воротников. Весь музвзвод ели клопы, около полусотни человек. Я с этим явлением не сталкивался раньше: на фронте клопов не было, ведь мы нигде долго не задерживались, к тому же у нас были санитарные дни во время остановок.

Алабинские военные лагеря начали строить еще в 1930-е годы. Цель их создания – организовать единый учебный центр по подготовке стрелковых, механизированных и кавалерийских частей взаимодействию в боевых условиях.

Здесь было оборудовано стрельбище для стрелкового оружия и артиллерийский полигон. Располагалась в военном лагере Московская Пролетарская дивизия, которая впоследствии героически защищала подходы к Москве в 1941 году, приняв на себя оборону города Наро-Фоминска. Во время войны лагерь в Алабино был кузницей кадров для фронта: готовили танкистов, артиллеристов, минометчиков, пулеметчиков. В трехэтажных зданиях располагалось руководство учебного центра. В 70-е годы с группой однокашников-суворовцев мне удалось побывать в Алабино, он являлся тогда военным учебным центром и танковым полигоном. В настоящее время с 2014 года территория лагеря входит в состав парка «Патриот» – военно-патриотического парка культуры и отдыха Вооруженных Сил Российской Федерации, известного международными соревнованиями по танковому биатлону[7].

Солдат музыкального взвода научили трубить сигналы «Огонь» и «Отбой». Нас развозили на грузовиках после завтрака по периметру лагеря, расставляя по два человека через определенное расстояние, чтобы мы охраняли территорию, когда идут занятия и проводятся стрельбы. Мы стояли с трубой и палками, по два человека на расстоянии пятьсот метров до следующего поста. Состав постовых был не одинаковым день ото дня, распределяли нас случайным образом. Нам давали с собой сухой паек, и обедали мы по очереди, находясь в охране. А к вечеру нас собирали и привозили на ужин. Бывали дни, когда не совершали стрельбы (выходные или непогода), тогда за нами не приезжали, и мы были свободны.

Вот в такие свободные дни я ездил в Москв у к тете Зине. Она была же ной нашего музыканта из музвзвода, дяди Жени, который играл на трубе и саксафоне, а также был еще и художником, работал раньше в Большом театре. Супруги были в возрасте, у них не было детей, и они хотели меня усыновить. Когда мы не были заняты службой, дядя Женя говорил мне: «Поезжай к Зине!». И я приезжал к ней, она всегда была мне рада, кормила меня и водила в театр или в кино. Мне запомнилось, что у них в кухонном шкафу-буфете в одном отделении лежала целая стопка денег разного рублевого достоинства.

– Милик, бери денежки, сколько нужно, – говорила тетя Зина.

Но я никогда не брал, только когда она сама мне давала. У них в квартире было много разных журналов, в том числе дореволюционных. Когда Зины не было дома (уходила на работу или куда-нибудь), я листал эти журналы – читал я плохо по-русски, но было интересно смотреть картинки.