Благодарен судьбе. Воспоминания о жизни

В Шталлупеннен наша бригада вошла уже в декабре. После длительных боев город был разбит, целых зданий почти нет. Саперы проверяли подвалы, чтобы там ставить печки и согреваться. В этом городе предстояло провести много работ по починке дорог, расчистке блиндажей, разминированию полей и укреплений. Было холодно, стоял мороз, это осложняло работу минеров, ведь мины ставились летним способом. Да еще нужно было действовать ночью, так как многие участки простреливались противником днем. С минных полей снимали тысячи противотанковых мин, чтобы дать возможность танковым частям Красной Армии перейти в наступление.

После взятия Шталлупеннена у нас было несколько дней отдыха, и снова началась подготовка к серьезной операции по взятию укрепленного Гумбиннена.

Командующий 11-й гвардейской армии генерал Галицкий К.Н., который участвовал в гумбинненской операции на направлении главного удара, так описывает этот укрепленный город (12):

«Гумбиннен был одним из важных узлов обороны на пути в глубь Восточной Пруссии. Большой город, крупный узел шоссейных и железных дорог, он играл роль операционной базы для маневра войск на пути к Кенигсбергу. Овладение им давало войскам определенное оперативное преимущество. Это хорошо понимало немецко-фашистское командование. Понимали это и мы. Поэтому, стремясь удержать Гумбиннен в своих руках, гитлеровцы сильно укрепили город. В течение шести дней 61-я пехотная дивизия, которой это было поручено, создала вокруг него несколько мощных оборонительных рубежей, последний из них проходил по окраинам Гумбиннена. В систему укрепленного узла обороны, имевшего двенадцать мощных дотов, были включены все прилегающие к городу населенные пункты. Сюда были подтянуты основные силы гумбинненской группировки и части 2-й парашютно-моторизованной дивизии „Герман Геринг“».

Восточная Пруссия, перерезанная множеством каналов и глубоких канав, представляла собой препятствие для действий наступающих танков. Наша инженерно-саперная бригада строила мосты и переправы по отработанной технологии. Но вот когда на пути наступления нашей армии предстала небольшая река Писса, возникло много трудностей. Ее ширина была небольшая, от пяти до десяти метров в разных местах, глубина тоже невелика, кое-где можно перейти вброд, не более полутора метров. В чем же состояла трудность? Берега реки были крутые и обрывистые высотой больше десяти метров, а также противник успел создать довольно сильную оборону на западном берегу – две линии глубоких траншей с ходами сообщений и оборудованные пулеметные и минометные площадки. Так что навести переправу на постоянно простреливаемом участке представляло серьезную трудность, и работы вели в основном ночью.

С боями продвигались каждый метр, ведь Восточная Пруссия укреплялась веками. Каждый хутор – это крепкие каменные дома с подвалами, каменными конюшнями, амбарами, каждый двор обнесен высокой мощной стеной. Все это выгодно обороняющемуся и невыгодно наступающему.

Состояние духа и идейная вооруженность наших солдат и офицеров имели в этот период исключительно важное значение. На собраниях рассказывали о боевых и революционных традициях прошлого. Вспоминали о том, как русские полки почти двести лет назад, во время Семилетней войны России против Пруссии, 22 января 1758 года вошли в Кенигсберг, и их встречали колокольным звоном и заявлением о готовности подчиниться России (13). Командованию русской армии были переданы ключи от этой неприступной крепости. Гитлеровцы тоже вспоминали об этом историческом событии и выпустили листовки с текстом: «22 января 1758 года не повторится. Теперь мы будем встречать русских не звоном колоколов, а громом наших пушек». Но мы твердо знали, что исторический подвиг повторится. У нас был свой лозунг: «Добить фашистского зверя в его берлоге!»

Бои за Гумбиннен были тяжелые.