Благодать

Действенно ли прощение в таких местах, как Югославия, где было совершено так много зла? Оно должно действовать, или люди, живущие там, не имеют надежды на возможность совместной жизни. Как это известно, многим детям, с которыми жестоко обращаются их родители, без прощения мы не можем освободиться от лап прошлого. Тот же самый принцип верен в отношении наций.

У меня есть друг, чей брак прошел через очень трудный период. Однажды ночью Жорж преодолел переломный момент. Он наносил удары по двери и столу. «Я тебя ненавижу! — кричал он своей жене. — Я не хочу, чтобы это продолжалось! С меня достаточно! Хватит! Я больше не хочу! Нет! Нет! Нет!»

Несколько месяцев спустя мой друг проснулся среди ночи и услышал странные звуки, доносившиеся из комнаты, где спал его двухлетний сын. Он спустился вниз, постоял несколько мгновений за дверью, и его охватила дрожь. Он почти не дышал. Приглушенным голосом его двухлетний сын повторял слово в слово с точной интонацией спор между ним и его женой. «Я ненавижу тебя… Я не хочу, чтобы это продолжалось… Нет! Нет! Нет!»

Жорж понял, что каким-то ужасным образом он передал свою боль, страх и непрощение следующему поколению. Разве это не то, что сейчас происходит в Югославии? Лишенное прощения, кошмарное прошлое может в любой момент выйти из зимней спячки и поглотить настоящее. И будущее.

Глава 10

Арсенал благодати

Всего лишь маленькая трещина… но из-за таких трещин рушатся пещеры.

Александр Солженицын.

Арсенал благодати

Уолтер Винк рассказывает о двух миротворцах, которые посетили группу польских христиан через десять лет после Второй Мировой войны. «Вы готовы встретиться с другими христианами из Западной Германии? — спросили они. — Они хотят попросить прощения за то зло, какое Германия причинила Польше в годы войны и начать строить новые отношения».

Сначала никто не сказал ни слова. Потом заговорил один поляк. «То, о чем вы просите, невозможно. Каждый камень в Варшаве напился польской крови. Мы не можем простить!»

Однако, перед тем, как уйти, члены этой группы вместе прочитали «Отче Наш». Они вынуждены были остановиться, когда дошли до слов: «Прости нам наши грехи, как мы прощаем…». В комнате воцарилось напряжение. Поляк, который до этого говорил такие страстные слова, сказал: «Я должен сказать вам «да». Я не мог бы больше читать «Отче Наш» и называть себя христианином, если бы отказался простить. Говоря с позиций человека, я не могу этого сделать, но Бог требует от нас, чтобы мы прилагали усилия!» Восемнадцать месяцев спустя польские и немецкие христиане встретились в городе Вьенна, заложив дружеские отношения, которые существуют по сей день.

Появившаяся недавно книга «Возмездие за вину» показывает различия в отношении к вине за войну в Германии и Японии. Немцы, пережившие войну, подобно тем, которые просили прощения у поляков, стремятся взять на себя ответственность за преступления, совершенные в годы войны. Например, когда берлинский канцлер Вилли Брандт посетил Варшаву в 1970 году, он преклонил колени перед мемориалом жертвам варшавского гетто. «Этот жест… не был задуман заранее, — писал он. — Движимый воспоминаниями о недавней немецкой истории, я просто сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов».

Япония, напротив, отказывается признавать какую-либо вину за ту роль, которую она играла в войне. Император Хирохито объявил о капитуляции Японии классической фразой: «Ситуация в войне сложилась не в пользу Японии». Послевоенные заявления были такими же просчитанными. Японское правительство отказалось от участия в пятидесятилетнем торжественном поминовении Пирл-Харбора, потому что Соединенные Штаты сделали извинение обязательным условием посещения этой церемонии. «Весь мир несет ответственность за войну», — настаивал один из членов совета министров. В действительности, вплоть до 1995 года, Япония не пользовалась словом «извинение», когда речь заходила о ее действиях в войне.

Сегодня немецкие школьники знакомятся с подробностями массового уничтожения евреев и других преступлений, совершенных нацистами. Их сверстники в Японии получают информацию об атомных бомбах, сброшенных на них, но не об ужасах Массакра и Нанкинга, жестоком обращении с военнопленными и вивисекции американских заключенных, о «сексуальных рабах», предназначенных для японских солдат. Как следствие этого — все еще вспыхивающее ожесточение в таких странах, как Китай, Корея и Филиппины.

Этот контраст нельзя слишком уж абсолютизировать, поскольку обе страны, Япония и Германия, признаны в мире других наций. Это знак международного «прощения» за их агрессию. Однако Германия была принята в новой Европе как полноправный партнер, она встала рука об руку со своими бывшими жертвами, в то время как Япония все еще ведет переговоры с остерегающимися странами, которые были ее врагами в войне. Та неторопливость, с которой она признала свои ошибки, замедлила процесс окончательного принятия ее как партнера.