Благодетель и убийца

— Я регулярно осматриваю шов, там все в полном порядке. А что до стонов… думаю, она лишь пытается привлечь внимание. Препарат дает побочный эффект, возможно, пожилой организм к нему более реактивный, но не до такой степени.

— Почему ты не удалил полипы хирургически?

— Я посчитал, что она не перенесёт такую операцию. Что за допрос?

— Для меня странно, что ты вдруг стал слишком обходительным с ней.

— Послушай, мне каждый раз, как выхожу от неё, плеваться хочется. Но она прониклась ко мне душой, видимо. Теперь и Люде все время что-то передает: то духи, то масло, то специи и ещё всякую дребедень. Я как почтальон теперь.

— Поплавский явно тому не рад.

— Да пусть катится, куда подальше. Какое мне до него дело? Слушай, не хочу продолжать этот разговор, пойду домой.

— Сегодня даже без пивной? Я удивлён.

— И так у этой карги задержался. Не хочу дома лишний шум поднимать.

Всю неделю Вера не выходила у меня из головы. Я был готов пойти за ней в ту самую минуту, как она ушла, но решил мыслить трезво. Теперь же, когда, возможно, и она уже все обдумала, пора была действовать. Я пошёл по знакомому маршруту.

Сегодня людей было совсем немного — было занято от силы четыре стола. Я заказал кофе и сел подальше от сцены, где был менее приметен. Все повторилось, как и в прошлый раз: из тени в тусклый свет ламп выплыло пианино и вместе с ним кукла, которая была моей Верой. Но и теперь я не узнавал ее. В этот раз на ней было дурацкое розовое платье с рюшами, а волосы она убрала в хитрую высокую прическу. За ярко подведёнными глазами она ловко спряталась и даже для собственной матери осталась бы безликой певичкой.

Она спела парочку проходных романсов, в числе которых была и «Мурка»:

Как-то шли на дело, выпить захотелось,

Мы зашли в шикарный ресторан.

Там сидела Мурка в кожаной тужурке,

А из-под полы торчал наган.

Эх, Мурка, ты мой Муреночек!

Мурка, ты мой котёночек!

Эх, Мурка — Маруся Климова,

Прости любимого!

Стоило отдать должное — и это она пела с душой. Играючи, смеясь. Все в зале орали вместе с ней, совсем не попадая в ноты, и даже я стучал по столу пальцем в такт. Когда Вера закончила, она вдруг посмотрела на то самое место, где сидел я. Мы встретились глазами — все стало ясно. С новой композицией она помедлила, а потом, смотря прямо на меня, заиграла то, чего никто из присутствующих не мог ожидать:

Мы сидели с тобой у заснувшей реки.

С тихой песней проплыли домой рыбаки.

Солнца луч золотой за рекой догорал…

И тебе я тогда ничего не сказал.

И теперь, в эти дни, я, как прежде, один.

Уж не жду ничего от грядущих годин.

В сердце жизненный звук уж давно отзвучал…

Ах, зачем я тебе ничего не сказал!

Эту песню приняли холоднее, и после все закончилось. Я встретил Веру на улице через полчаса и, не договариваясь, мы направились ко мне. Стоило нам войти в квартиру, в коридоре показалась голова Фурманши:

— Что вы шумите? Спать не даёте! А это ещё кто?

— Это дочь моей пациентки, она пришла за рецептом.

— Знаю я, какие у вас рецепты. Не вздумайте развратничать, иначе вызову милицию!

— Она всегда такая? — спросила Вера, когда я закрыл дверь в комнату.

— Сейчас стало хуже, но обычно именно такая. Может, она специально готовилась к твоему приходу, чтобы показаться во всей красе. Хорошо, что я не снимаю у неё комнату, как Поплавский. Ты не замёрзла? Совсем легко оделась сегодня.

— Нет. Кстати, я заранее поняла, что ты придёшь именно сегодня. Но самой себе не верила. А ты пришёл… даже не сразу заметила тебя.

— Знаешь, в песне ты заражаешь настроением. Только не пойму — откуда ты берёшь эти ужасные платья?

— Администратор приносит. Даже не хочу знать, откуда они взялись.

Выражение ее лица стало очень серьезным, и я понял, что тянуть с разговором больше нельзя.

— Лев, скажи мне прямо. Одно слово, и я уйду.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. Но боюсь за тебя.

— Почему?

— Посмотри на меня. Возраст тебя не пугает — пускай, но остальное? Мое происхождение, прошлое, моя маленькая комната, неблагодарная работа. Зачем мне тащить тебя за собой, если ты росла в окружении другой жизни? Одно дело — разругаться и разойтись, другое — если ты зачахнешь. Я не прощу себе этого. Ты дорога мне.

— Лев, я взрослый человек. Я не буду молчать, если мне что-то не понравится, я не стану покорно увядать. То, что ты так обеспокоен этим, убеждает меня в обратном. Мне нет дела до того, кто твои родители и каким было прошлое. Я лишь вижу перед собой человека, которого готова полюбить. Поэтому я спрошу: мне уйти?

Я стоял, смотрел на Веру и не мог поверить, что это происходило со мной. Она была удивительна, а сказанные слова возвели это качество в превосходную степень. О вопросах, которые казались мне трудными, она говорила спокойно и без страха. Говорила со мной, мной, которого готова была полюбить.

— Это твой ответ? — Вере не терпелось услышать от меня хоть слово, и волнение, казалось, захватило ее.

— «Ах, зачем я тебе ничего не сказал!».

Я притянул ее к себе и больше не отпускал. Она осталась со мной.

Глава 8