Благолюбие. Том 2

– Никогда ничего не делай сверх устава. Многие хотят превысить устав, но у них не получается исполнить даже самую малость его.

Г. Из Антиоха Пандекта

Пост не только в том, чтобы есть через большие промежутки времени, но чтобы есть мало. Аскеза не в том, чтобы есть через день или через два, но чтобы не есть разнообразную пищу. Аскеза – еда, ограниченная чем-нибудь одним. Пост бессмыслен, если человек ждет урочного времени, и как наступит час обеда, неудержимо ринется к трапезе и вместе с плотью и ум возьмет в оковы при виде того, что лежит на столе.

Д. Из Исаии Отшельника

Когда совершаешь подвиг безмолвия у себя в келье, установи для себя порядок вкушения пищи, так чтобы ты смог выполнять свои служения и не захотел оставить их. Если бесы внушат тебе подвиг выше твоих сил, не слушай их. Они внушают человеку горячность во всяком деле, которое ему не по силам, и тогда человек попадает им в руки и становится их добычей.

Давай своему телу всё, что ему нужно, и вставай с трапезы, испытывая легкий голод. Никогда не ешь с наслаждением, вожделея вкусить такое-то яство, не разбирай, хорошее оно или плохое. Если тебя принудят пить вино, выпей не больше трех чаш, этого правила не нарушай ради дружбы. Когда садишься за трапезу, не чревоугодничай, а то вновь оживут в тебе прежние прегрешения. Не пей вина до опьянения, а то утратишь благоволение Божие к тебе. Подвиг души состоит в том, чтобы ненавидеть суету, а подвиг тела – в том, чтобы ограничивать себя. Падение души состоит в страстном склонении к суете, а исправлением ей будет безмолвие, знающее Бога. Если хочешь, брат, принести покаяние Богу, берегись многопития. От пьянства оживают все страсти, изгоняющие из души страх Божий.

Е. Из аввы Марка

Подвижники, если берутся за дело, должны доводить его до конца. Юные и старые подвижники пусть ободрятся телом, не опасаются никаких болезней, но охотно и со рвением прибегают к посту, который всегда весьма полезен и надежен. Пусть они едят отмеренный ломоть хлеба и пьют воду в уставное время, так, чтобы после обеда оставаться несколько голодными и жаждущими. Наслаждение от пищи может помешать совершать необходимое служение Богу. Если мы едим, чтобы насытиться, то быстро становимся унылыми и начинаем гнаться за другими наслаждениями. Как только мы удовлетворим наше вожделение, все повторится сначала: мы его забудем, как и прежнее. Так мы и будем оставлять вожделения позади себя и не насытим своих страстей, которые, как нам мерещилось, дадут нам утешение.

Была ли пища сладостнее и изысканнее манны[51]? Израильтяне ели её достыта, а, насытившись, не захотели лучшего, но выбрали худшее: чеснок и дикий лук. Когда мы сыты, в нас зарождается новое желание. Только наедимся хлебом, как захотим что-то ещё, съедим это и не будем сыты. Поэтому, чтобы избежать вреда, происходящего от вожделений, будем держать наше чрево в голоде, не желая себе насыщения. Так мы обретем праведность, которую несёт нам воздержание.

Но, может быть, спросит кто-нибудь из тех, кто косо смотрит на пост: «Так неужели пища – грех?» Но мы советуем ограничивать себя в пище не потому, что она грех, но потому что грех придет на смену сытости. Израиль согрешил не вожделением к пище, но тем, что после насыщения стал оскорблять и бесчестить Бога. Израильтяне спрашивали: «Может ли Бог приготовить нам трапезу в пустыне?» (Пс. 77:19). А после того как трапеза была приготовлена, гнев Божий разразился и истребил самых могущественных из них. Ведь если бы они остались живы, они пожелали бы ещё какой-нибудь пищи и опять стали бы говорить против Вышнего, погубив вместе с собой и всех остальных (Чис. 11:1–35). Бесстыдное чрево укротить трудно. Ведь оно становится богом для тех, кто им побежден. Тяжелое чрево не позволяет очиститься.

Но нужно опасаться не только пресыщения, но и уныния. Если мы проводим целые дни, не принимая никакой пищи, у нас может появиться уныние: оно восстанет против нас и примется поражать нас. Наше ночное бдение оно обратит в сон, а нашу дневную молитву – в плотские занятия. От такого сна никакой пользы мы не получим, а от плотских помыслов вред произойдет немалый. Мы начнём ещё превозноситься над другими подвижниками и даже станем уничижительно о них думать, а это хуже любого пресыщения. Если пахарь сначала потратит немало усилий, чтобы обработать землю, но ничего не посеет, он потрудился в ущерб себе. Так и мы, если будем держать свою порабощенную плоть в большой строгости, но не будем засевать в неё молитвенное слово, то весьма скоро наши старания обернутся против нас.