Благолюбие. Том 4

Как-то возвращаясь с празднования в честь святых, Маркиан попал под сильный ливень и промок до нитки. Добравшись до дома, он запер дверь, снял с себя одежду и повесил сушиться над камином. В это время боголюбивейший патриарх Геннадий решил вызвать его к себе. Посланники патриарха, увидев, что дом заперт, стали стучаться в дверь и кричать, чтобы он вышел. Но он не мог показаться перед людьми без одежды, потому что другой у него не было. Он крикнул, что сейчас выйдет, но долго не выходил. Тогда один из посланников решил посмотреть, чем же так занят Маркиан, заглянул в щелку, а, увидев, пришел в изумление и предложил другим посмотреть в щелку и убедиться, как живет великий строитель. Все тоже были изумлены, мысленно принялись восхвалять Маркиана и пошли сообщить Патриарху о том, что их так потрясло. Патриарх, выслушав их, не только не удивился, но даже упрекнул своих слуг, что они заметили только один его подвиг, когда у него их было гораздо больше и весьма нелегких, за которые они бы всегда почитали его дивным и блаженным.

Г. Из жития святого Антония

Когда враг увидел великое преуспевание этого мужа в добродетели, то решил помешать ему достичь цели. Он явился к нему на гору и на дороге, по которой ходил преподобный, положил большое серебряное блюдо, изготовленное с большим искусством. Антоний понял, что враг всего благого соблазняет его и, взглянув на блюдо, стал обличать про себя дьявола: «Откуда в пустыне могло взяться такое блюдо. Тут нет проторенного пути, никто не ходит, верблюды не бывают, путник тоже не мог потерять, уж слишком оно большое. И даже если бы кто-нибудь потерял его, то вернулся бы за ним, зная, что в пустыне на него никто не позарится. Тут явно дьявольское искушение. Поэтому, дьявол, ты не поставишь мне препятствий на моем пути. Все это станет твоей же погибелью». Как только святой подумал так, блюдо исчезло, как дым.

Через некоторое время преподобный Антоний нашел на дороге уже не мнимое блюдо, а настоящее, из золота, не то от врага это было, не то испытание подвижнику было назначено свыше, чтобы доказать дьяволу, что преподобный не имеет помыслов и при виде настоящего золота. Ни сам преподобный Антоний этого не объяснял, ни мы догадаться не можем. Одно только знаем, что найденное золото было настоящим.

Сначала Антоний удивился, откуда так много золота, а затем обошел его, как огонь, и потом даже ни разу не оглянулся, только ускорил шаг, решив больше не ходить мимо соблазна. Будучи твердым в своих решениях, он ушел в горы как можно дальше, за реку, за пустынный участок, кишевший змеями, и там поселился.

Д. Из жития преподобного Ефрема

Преподобный Ефрем накопил блага нестяжания. Лучше всего он сказал об этом сам и повторял до последнего вздоха: «Не было у Ефрема никогда ни кошелька, ни посоха, ни сумы, ни серебра, ни золота. Никакого имущества я на земле не нажил. Я услышал, что благой Царь Небесный в Евангелиях велел Своим ученикам не приобретать никакого имущества на земле! Поэтому у меня никогда не было пристрастия ни к чему вещественному».

Е. Из жития преподобной Синклитикии

Блаженная Синклитикия говорила сестрам, что нестяжание – совершенное благо для тех, кто может его достичь. Кто терпелив в нестяжании, тот изнуряет тело, но душе дает облегчение. Как задубевшую одежду нужно долго топтать и мять, чтобы выстирать, так и с затвердевшей душой можно совладать только благодаря добровольному ограничению себя в пище.

А у кого помысел нетверд, те терпят противоположное – их угнетает любая малость. Они рвутся, как тонкие одежды, не вынося стирки добродетелью. Хотя искусство отмывания одежд остается тем же, и отмыватель тот же, но с одеждой бывает иначе: тонкая рвется и годится только на выброс, а грубая отбеливается и становится, как новая. Поистине, нестяжание – благое достояние для того, кто укрепляется помыслом. Оно обуздывает человека, не давая ему грешить на деле.

Сначала нужно применять первейшие средства: пост и сон на земле, а все прочие – умеренно, и только тогда можно приобрести добродетель нестяжания. Кто ведет себя иначе, тот сразу совсем отказывается от денег, потом часто срывается и попадает в плен к стяжательству. Ведь деньги – средство, с которым сопряжено любое житейское удовольствие.

Прежде всего нужно справиться с выработавшимися у тебя привычками. Я говорю о чревоугодии и любви к вкусным яствам. И тогда ты сможешь гораздо легче ограничить себя в использовании денег. Очень трудно освоить любое искусство, если не приобрести потребных для этого навыков. Кто не отрекся от чревоугодия, тот никак не может расстаться с деньгами.