Благородна и благочестива

Справедливости ради, правы оказались оба. Камилла даже попятилась, лихорадочно оглядываясь в поисках хоть мало-мальски пригодного оружия. Из закоулков выбирались тени — чудовищные и уродливые, будто прямиком из самых жутких кошмаров. Звук, исходящий от теней, Камилла не смогла бы назвать ни рычанием, ни воем. Воздух словно дрожал, ударяя о кожу пробирающими упругими волнами и вызывая слабость и неприятный зуд.

— Их тут целое войско, — навскидку подсчитал Рафаэль, прочищая горло. Голос наследного принца прозвучал подозрительно сипло. — Может, в обход?..

Ллей Золтан медленно покачал головой, доставая клинок из ножен. Второй рукой он задвинул Камиллу за спину. Верно, Рыжий барон уже не раз пожалел о том, что не оставил дочь на крыше, с возницей и лошадьми. Да разве такую удержишь…

— Храм, — одними губами проронил ллей Золтан. — Впереди. Кратчайший путь — через площадь.

— Ллейне Одетте наши холодные тела не помогут, — слабо огрызнулся Рафаэль. — Как ты предлагаешь…

Камилла только ойкнула, когда первые тени метнулись к ним наперерез, и когда неприятный гул сотен жутких глоток стал внезапно ещё ближе.

— Стену, — тут же отозвался Рыжий барон. — Возведи стену, магово отродье!

От неожиданности Рафаэль послушался — вскинул руки, с силой сжимая пальцы. Вот только либо маг земли ещё не набрался сил, либо стихия отказалась ему подчиниться. Мостовая дрогнула, камни нехотя потянулись вверх… и застыли, когда Рафаэль рвано выдохнул, сгибаясь пополам.

Камилла только и успела, что подставить принцу плечо, и потому пропустила момент, когда первые из тварей прыгнули на них, перемахнув через недовозведённую стену. Когда дочь Рыжего барона подняла голову, разразившееся перед ней побоище ничем не напоминало ни одну из виденных ею битв.

Опальный сын мага огня, светлый ллей Золтан Эйросский, рос как воин, впитывая мастерство высших ллеев — и щедро сдабривая его опытом уличных драк, грязных и беспощадных, ещё во времена беззаботной юношеской жизни. Верно, Тадеуш не слишком одобрял, но и не препятствовал воинским увлечениям сына: ведь единственный наследник оказался лишён магического дара.

А также предрассудков, излишних сомнений и страха смерти — потому как любой здравомыслящий человек едва ли прожил бы столько лет на Рыжих Островах, истребляя нечисть, и едва ли вонзился бы сейчас в ряды теней, словно нож в липкое масло. И подобно маслу, тени не спешили от него оставать.

Вихрь мечей, в который превратился светлый ллей Золтан, рассекал тени словно мельничными лопастями — но к ужасу Камиллы, все усилия отца пропадали втуне. Твари, телесные или нет, ломались и рассыпались от ударов отцовских мечей, только чтобы, отлежавшись совсем немного, заново восставать из пепла. Зрелище оказалось не для слабых духом: разрубленные конечности сползались обратно, лепились друг к другу, словно комья глины, растекались по безобразным телам, вновь обретая форму, силу и жизнь.

— Г-гадость… к-какая… — пробормотал Рафаэль, с трудом выпрямляясь. — М-мерзость… Я словно… слабею… с каждым шагом…

Бывший пират взмахнул рукой, и мостовая с одного краю вновь зашевелилась, накренивая часть площади под опасным углом. Новые твари посыпались вниз — только чтобы через минуту вновь вскарабкаться обратно.

Камилла вскрикнула, невольно присаживаясь, когда одна из них прыгнула с вершины несовершенной стены, почти спикировав им на головы. Рафаэль отмахнулся от неё пиратской саблей и, не удержавшись от резкого движения, покатился по искорёженной мостовой. Камилла даже не ахнула, когда вторая тень метнулась уже к ней. Только и успела, что сумкой заслониться. Вовремя: клыки сомкнулись на тонкой коже, мигом вспоров дорогую вышитую ткань.

— Вон пошла! — в отчаянии крикнула дочь Рыжего барона, вцепившись в сумочку с другой стороны. Жуткие клыки, когти и с десяток пустых глазниц её уже не испугали. — Моё! Вон!

Тварь оказалась, конечно, сильнее, так что сумочка порвалась уже на второй секунде неравной борьбы.

Камилла от неожиданной свободы упала на спину, тварь припала на одну из лап, а содержимое рассыпалось по мостовой. Блестнули в свете луны серебряные монетки, высыпавшиеся из кошелька, глухо стукнул гребень и мягко засветились рубины на ободе фамильного зеркальца. Зеркальце Камилла подхватила сразу — рукоять в нём была крепкой, да и обод, даром что драгоценный, а сделан на совесть. Отец говорил, что зеркальце принадлежало его матери, ллейне Феодоре, и что переходило оно от одной женщины к другой в роду магов огня. Золтан захватил фамильную вещь на Острова из чувства противоречия, да чтобы отцу досадить — ведь ллей Тадеуш так и не одобрил их брака с Районой. Однако вольная разбойница так или иначе вошла в их род — а потому Золтан считал, что зеркало принадлежит ей по праву. Молодая супруга, впрочем, подарка не оценила и схоронила в сундуке, а нашла дорогую вещь уже Камилла, когда рылась в вещах покойной матери. Рыжий барон только усмехнулся тогда и сказал, что зеркало теперь её по праву… И отправился на войну с нечистью.