Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Я с упоением слушала плавную речь нашего милого официанта Димы. Это ж надо было придумать такие названия. Таких блюд на самом деле, наверно, и в природе не существует.

– Две свинины в провансальском соусе, – с умным видом кивнул Невский, – и два тирамису. Насчет вина, – он окинул меня беглым взглядом и заметил, как я машинально поморщилась. Сегодня моя алкогольная доза уже принята, – не надо. Два апельсиновых сока.

Дима, удовлетворенно поклонившись (теперь они еще и кланяются! Какая прелесть!), исчез в глубинах кафе «Мерси». Кстати, отчего его назвали кафе, а не ресторан? Наверное, чтоб налогов поменьше платить.

Минуты три мы молчали.

– Ты сегодня чудесно выглядишь, – наконец-то произнес мой кавалер и приложил руку к сердцу, очевидно, чтобы изобразить искренность.

Выглядела я просто отвратительно, и это было совершенно ясно всем, даже милому Диме. Я сняла блузку и брюки и натянула свои любимые джинсовые бриджи чуть ниже колена и красную футболку Lacoste с поднятым воротником, которая на вьетнамском рынке стоила мне целых двести рублей. Макияж был подправлен, точнее, нанесен заново, потому что после похорон на щеках были заметны темные полосы от размазанной туши. Волосы я собрала в низкий хвост, так как мне было лень накручивать на своей башке какие-нибудь гламурные вавилоны. В принципе я вполне могла сойти за студентку, которая активно готовится к сессии и не уделяет много внимания своему внешнему виду. Но вот усталые глаза и грустное выражение лица говорили, что в моей жизни случилось горе пострашнее экзаменов.

Я криво улыбнулась, понимая, что его светлость только что изволили сказать мне комплимент. И я бы по-хорошему должна рассыпаться в благодарностях, потому что комплименты мне Невский говорит так же часто, как в США вручают «Оскар». То есть не чаще раза в год.

Но у меня не было сил. Сидя на этом мягком стульчике, попивая из трубочки только что принесенный Димой сок, я поняла, что мне не стоило соглашаться на свидание сразу после похорон Славы. Слишком тяжело.

– А у меня все по-старому. – Невский вытащил из стоящей на краю столика пластиковой коробочки зубочистку и сунул ее себе в зубы. Терпеть не могу эту его дурацкую привычку. Теперь будет говорить так, словно он Крестный отец с сигарой между губами. – У нас тут такое дело было недавно! Один мужик продал машину. Так, неофициально, просто забрал пакет с деньгами, и все. А тот, кто купил, был грабителем, он потом магазин ограбил, но камера наружного наблюдения успела зафиксировать номер автомобиля, поэтому менты пришли к владельцу. А владелец им давай доказывать, что машина больше не его, и пакетом с деньгами перед их носами тряс и вообще был очень убедителен. Только менты сказали, что они это дело повесят на бывшего владельца, потому что доказательств акта купли-продажи нет. Поэтому этот мужик приехал к нам и стал ползать на коленях перед Владимиром Ивановичем, просил его оформить доверенность на эту машину…

Я, водрузив локти на стол, молча наблюдала за Невским и слушала его «занимательную» историю через слово и главным образом разглядывала его, как музейный экспонат трехсотлетней давности.

А ведь Игорь довольно привлекателен. Я бы не стала связываться с тем, кто не понравился мне внешне. А вот Невский сразу запал в душу: его статная фигура, сильные руки, белоснежные зубы, постоянно хитро прищуренные светло-зеленые глаза. Я частенько обращала внимание на то, как девушки кидают на Игоря заинтересованные взгляды. Однако он, похоже, не сильно обращает внимание на то, как он нравится представительницам противоположного пола. Это всегда меня удивляло. Ведь обычно красивые мужики – невероятные бабники, пресыщенные женскими ласками и флиртом.

Может, поэтому я терпела Невского больше двух лет – из-за того, что он не бегал по бабам сразу же после нашего очередного «развода», а выжидал пару недель, чтобы прислать мне многозначительное сообщение «как дела?». Характер у моего Ромео премерзкий, и я думаю, что одна из причин одиночества Игоря в том, что, кроме меня, его не вытерпит ни одна нормальная девушка. Он нудный, вредный, упрямый, как египетский ишак, и очень не любит выносить мусор. Хотя, вынуждена признать, Невский совсем не приемлет физического насилия. Так что, если я стукну его сковородкой по затылку, уверена, Игорь не станет отнимать у меня опасное тефлоновое оружие и в отместку бить меня им по спине. Что, согласитесь, в семейной жизни тоже немаловажно.

– А я ему говорю: «Виталий Егорыч, мы не можем оформить доверенность, потому что вы не можете привести доверенное лицо». Так он в розыске, отвечает мне мужик, типа не только я, его еще и полиция ищет. А кто, говорю, будет расписываться? Это же документ все-таки, не журнал «Мурзилка»! А он мне: так я сам и распишусь! – Невский самозабвенно продолжал свою повесть, даже не замечая того, что я почти уснула. – Вот наглый! Сам распишусь! Представляешь? Сам распишусь! – Мой кавалер хихикнул так, будто поведал мне самый смешной анекдот, какой слышал. – Ужас! Что с людьми творится!