Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

– Варечка, неужели ты думаешь, что ты первая, с кем он переспал за все время, что живет в Москве? Что ты его единственная и настоящая любовь? Мне не хотелось тебя расстраивать, но девок у него всегда было навалом. На запреты Илоны Давыдовны он перестал реагировать еще год назад. Почти каждый вечер после шоу он уходил домой с новой девушкой. Он бабник и врун, Варя. А теперь, как выяснилось, еще и убийца.

Я не знала, из-за чего больше хотела застрелиться – из-за того, что Рафа убил Славу, или из-за того, что у «девок у него было навалом», а я лишь стала еще одним вагончиком в его длинном составе побед.

– Зачем же он тогда ездил к этим женщинам, если сам убил Славу? – предприняла я последнюю попытку оправдать моего нового возлюбленного. Бесконечные слезы градом лились по моим заспанным щекам, и я не успевала вытирать их тыльной стороной ладони.

– Не знаю, может, не мог от тебя отделаться или хотел держать все под контролем. Знать то, что знаешь ты.

На секунду я прищурилась, воскрешая в памяти прошедшие дни.

– Я нашла список, – пробормотала я.

– Вот видишь, ты уже была в игре, – Зоя ненадолго замолчала. – Так, Варя. Я под его окнами. Быстро собирайся, просто натяни штаны или юбку… и спускайся вниз, мы тут же поедем в полицию. Не забудь только записную книжку Калинина. Не смей будить Рафу, ты слышишь? Будь очень осторожна!

Я дрожащими пальцами нажала отбой и уставилась на себя в зеркало.

Господи, за что мне это?

Там, в шести метрах от меня, спит тот, кого я впервые в жизни полюбила так сильно, от кого два часа назад захотела родить детей и с кем возжелала умереть в один день. С той минуты, как я встала на цыпочки и прикоснулась к его губам, он стал моим воздухом, и я поклялась себе, что никому его не отдам, невзирая на то что я не такая высокая, как его предыдущие спутницы.

А теперь я должна поехать в полицию и рассказать стражам порядка о том, что мой парень убил моего школьного друга, подсыпав последнему в воду слишком много снотворного.

Это ж надо, какой у меня сегодня поганый день! Вот вам и сломанный ноготь безымянного пальца.

Осторожно прикрыв дверь ванной комнаты за собой, я тихонечко прокралась в спальню.

Рафа спал безмятежно, как только что убаюканный младенец. Его темные волосы разметались по подушке, а одеяло обнажало сильную спину. Он лежал спиной ко мне. Если бы я не была так взволнованна и напугана, я осторожно подобралась бы к нему с другой стороны и зацеловала парня до смерти.

Положив сотовый прямо на пол около себя, я стала резво натягивать бриджи, разумеется, цепляясь за них ногтями, что с каждой секундой раздражало меня все больше, затем напялила футболку. На цыпочках пройдя в прихожую, я захватила свою сумку, которая упала с моего плеча прямо тут, у вешалки с одеждой, когда вчера вечером, охваченная страстью и неимоверной любовью, я решила заявиться к Рафе со светским визитом. Неужели я сейчас тут буду рыться в надежде отыскать эту проклятую записную книжку Калинина? Придется взять с собой весь баул.

Еще втискивая свои ступни в туфли без задников на невысоком каблуке, я не рассчитала силу и вместо того, чтобы тихо прикрыть дверь, шарахнула ею о косяк так, что могла бы разбудить и Ленина в мавзолее. На миг я замерла как лиса, учуявшая около себя охотника с ружьем. А еще через секунду метнулась вниз по ступеням. Я могла поклясться, что в квартире было слышно какое-то шевеление.

Первое, что я увидела, выбежав из подъезда, это темно-зеленый «Жук Фольксваген», за рулем которого сидела менеджер «Наимы» и с волнением обозревала окрестности. Поняв, что я вырвалась из лап Рафы, она помахала мне рукой, приглашая сесть в машину.

– Наконец-то, – сказала она, когда мы уже выезжали со двора Рафы, – а я хотела вызывать полицию. Ты взяла книжку?

Я устало кивнула и откинулась на сиденье, мрачно наблюдая за тем, что происходило за окном. А за окном не было ничего необычного. Часы показывали начало десятого, город просыпался, люди спешили на работу, птицы – воробьи, сороки и прочие пернатые – искали себе пропитание, тем же занимались бродячие псы, коты, бомжи и другие существа, выбравшие себе Москву в качестве постоянного жилища.

Не глядя на Зою, я чувствовала, как она напряжена, словно заведенная пружина. Девушка молчала, пока ее терпение не лопнуло:

– Кто еще знает о том, что вы накопали о Славке?

– Никто.

– Почему?

– Потому что, – вяло откликнулась я.

– Ты кому-нибудь намекала, что Калинин занимался шантажом, писала сообщения? Или и-мейл? Рассказывала подругам? – не отлипала Зоя. Тут ее сотовый завибрировал. Она вытащила его из кармана черных шелковых брюк и отключила. – Подруга, – махнула она рукой, – кстати, где твоя мобилка?

– Забыла у Рафы.

– А-а, – понятливо протянула хозяйка «Жука», – так что? Рассказывала?

– Нет, – еле слышно ответила я, уткнувшись лбом в стекло, и вспомнила, что моя «Нокиа» так и осталась лежать на полу возле постели Рафы.

– Ты уверена? Не говорила своей маме, подругам? Парням из «Наимы»?