Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Праздничный ужин получился просто чудесным. Мы с Бондом решили, что отметим его дома, конечно, у него. Около девяти вечера пришли Олеська и Надька с бутылкой мартини и шампанским. Первые полчаса мои подружки молчали как «русиш партизанен», видимо, так их поразил мой парень и то, каким галантным он был. То, что его плечо все еще было забинтовано, не помешало ему вежливо отодвинуть стулья для сестер, разлить вино по бокалам гостей и делать подобные вещи, которые полагаются по этикету.

Немного позже Олеська и Надька пришли в себя и стали трещать как две сороки на базаре. Главным образом они высказывали свои мысли об «этой скотине и гадине Милой» и романтичном поступке Рафы. Когда настал час прощания, Сотниковы как по команде сделали глаза уличных щенков и стали молить о том, чтобы Бонд познакомил их с парнями из клуба.

«Я посмотрю, что смогу сделать», – расплывчато пообещал Рафа, и сестры, довольно кивнув, удалились, показав мне перед уходом четыре больших пальца.

Как это замечательно, когда твой любимый и друзья хорошо ладят между собой!

Но все хорошее, как известно, проходит. Пятнадцать дней дуракаваляния и ничегонеделания вовсе не вызвали во мне желания снова пойти на работу, но выхода не было. Я же не могла быть приживалкой или домохозяйкой. Чего уж там таить, Рафа был намного хозяйственнее меня.

Рафе тоже скоро пришлось выйти на работу, потому что его больничный заканчивался и снова начинались трудовые будни. Вот тогда нам пришлось туговато. Дело в том, что наши рабочие графики совершенно не совпадали.

Я просыпалась около шести, красилась скромно, завтракала и уносилась на работу. Приезжала около семи вечера, тогда как Рафа уезжал в «Наиму» около пяти, если перед этим у него не было «Джима». И возвращался около двух ночи. Нормально мы виделись лишь в выходные, но у Рафы он был только один, и то в среду. Парню пришлось попотеть, чтобы уломать Илону Давыдовну перенести его выходной на воскресенье.

Как-никак Рафа был одной из самых ярких звезд «Наимы». Что не могло меня не раздражать. Да, да, я знаю. Я духовно низкий и морально разлагающийся человек, потому что мне не нравится тот факт, что мой парень стриптизер. А вам бы понравилась ситуация, когда десятки и сотни девушек пускают слюни, видя его на сцене, тянут свои когтистые ручищи, чтобы к нему прикоснуться, а некоторые даже пристают! (Этого я никогда не видела, но уверена, что подобные сцены имели место быть.)

Я на сто девяносто процентов уверена в лояльности моего Бонда, но мне бы хотелось, чтобы голым (ну, почти голым) видела его только я. По мне так вполне законное желание.

Вслух я, само собой, не высказывала эти мысли. Не хотела, чтобы Рафа считал, будто я попрекаю его или распоряжаюсь его жизнью как своей. Для этого мы должны прожить вместе минимум год или полтора.

К моему удивлению, Рафа сам завел об этом разговор. По его словам, это только работа. Конечно, довольно прибыльная, да и привык он к ней. Но наши отношения он ставит на самое первое место и не хочет, чтобы мы перестали нормально общаться и видеться из-за нестыковки наших графиков.

В итоге в начале июля Рафа уволился с должности «исполнителя экзотических танцев» и тем самым чуть не довел Илону Давыдовну до инфаркта. Однако он все же остался в клубе – только теперь стал хореографом и постановщиком номеров, и ему не обязательно оставаться в «Наиме» до конца шоу-программы.

А еще Рафа устроился тренером в довольно модный спортивный комплекс. Работодатели даже не стали закидывать его вопросами о его опыте и такого рода вещах, а лишь взглянули на его крепкое тело, идеальное и литое. Они тут же предложили парню контракт на год на выгодных для новичка условиях. Раз уж этот парень так выстроил свое тело, что жировая прослойка в нем составляет три процента, то он наверняка сможет помочь добиться этого клиентам нашего комплекса, подумали новые начальники Рафы.

Насчет Зои мы регулярно узнавали у Миши. Тот отвечал не всегда, только когда у него были новости от старых друзей. Милая находится под следствием, и ей грозит около двадцати пяти лет лишения свободы.

Операм пришлось допросить всех женщин, что значились в списке Калинина. Однако ущерба репутации жертв эти допросы не принесли. Ни мужья, ни пресса, ни кто другой не узнал о том, как жестоко Зоя и Слава поступили с теми пятнадцатью гостьями «Наимы».

Тетя Валя, мама Славы, хоть и не биологическая, но оттого любившая его не меньше, долго не могла поверить в то, что говорили ей в полиции. Парням даже пришлось отобрать самый невинный из снимков (взятый с флешки с Астеевой) и показать ее Калининой, чтобы Валентина Геннадьевна наконец-то нашла в себе силы признать явное: непомерные амбиции ее сына и стали причиной его гибели.

Алла тоже была в шоке, но между тем больше жалела не о том, что Славка оказался шантажистом, а о том, что она не отыскала в себе смелости найти свою кровиночку намного раньше.

«Возможно, он был не очень хорошим человеком, – сквозь слезы заявила Алла, – но он был моим сыном, и для меня он всегда останется ангелом».