Благородные лики валюты, или Книга о тех, чьими глазами на нас смотрят деньги

Прежде чем попасть на кончик пера к Александру Сергеевичу в Российской Империи, Адам Смит родился в Шотландии, в семье таможенного чиновника. Родители сумели дать ему очень хорошее образование в университетах Глазго и Оксфорда. Получив звание профессора моральной философии, он выпускает первую книгу, принесшую ему международную известность — «Теория нравственных чувств». Ознакомившись с этим трудом, герцог Баклю предлагает нашему герою стать наставником наследника герцога и Смит соглашается. На несколько лет он оправляется в путешествие по Европе, что, безусловно, идет на пользу как наследнику, так и воспитателю.

Там он знакомится с умными людьми, оказавшими серьезное влияние на формирование его мировоззрения — такими как Д'Аламбер, Вольтер, Дидро и Гельвеций.

Наблюдая за промышленной революцией в Европе, Адам Смит делал выводы, которые впоследствии представил в основном труде всей своей жизни — «Исследовании о природе и причинах богатства народов». Тут наш Адам высказал идеи, ставшие фундаментом классической буржуазной политэкономии, в частности, разработал категории трудовой теории стоимости.

Основным движущим мотивом любого хозяйствования наш герой признавал осознанную выгоду индивида и самым правильным в области взаимодействия частного интереса и государства считал невмешательство последнего в дела первого. В смысле Индивид работает, а Государство стоит рядом и не мешает. За Государством он оставлял только роль арбитра, а к всеобщему счастью и процветанию мир, по его мнению, должен прийти не по указке королей и президентов, но через свободную конкуренцию, господство частной собственности, свободу торговли и отсутствие монополий.

Серьёзность его выкладок подтверждает то, что эта книга еще при жизни А. Смита выдержала 5 английских изданий и еще несколько переводов.

Читатель может не знать Адама Смита, не читать ни одной из его книг, но вот эту цитату он наверняка хоть раз в жизни слышал, хотя бы и в пересказе.

«Для примера возьмём… производство булавок. Один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет её, третий обрезает, четвёртый заостряет конец, пятый обтачивает один конец для насаживания головки; изготовление самой головки требует двух или трёх самостоятельных операций; насадка её составляет особую операцию, полировка булавки — другую; самостоятельной операцией является даже завёртывание готовых булавок в пакетики».

И еще одна цитата. Уж больно кстати.

«Великие нации никогда не беднеют из-за расточительства и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительства и неблагоразумия государственной власти».

20 фунтов. Майкл Фарадей (1791–1867). Физик.

Майкл Фарадей украшает собой предыдущую 20-фунтовую купюру. Это имя знакомо каждому из тех, кто доучился хотя бы до восьмого класса. В его честь названа единица измерения электрической емкости.

Он родился в Лондоне, в семье кузнеца. Матерью его была дочь земледельца-арендатора, что дает нам право сказать, что родился Фарадей между молотом и плугом. То есть происхождение у него было самое подходящее. В школе он научился письму и счету, после этого он был отдан в переплетную мастерскую, где как мог, продолжил образование. Его настойчивость и счастливый случай дали ему возможность стать секретарем у физика Деви. Интересы Фарадея лежали в области физики и химии. Самое первое его серьезное открытие — простой способ сжижения газов, потом он находит способ (радуйтесь, автомобилисты!) добычи бензина.

Обнаружив в 1821 году, что магнит может вращаться около проводника с током десять лет(!) потратил на то, чтоб превратить магнетизм в электричество. В 1831 году добился этого, открыв электромагнитную индукцию, и тем самым, заложив основы электротехники.

Надо отдать ему должное — без его изобретений на современный мир был бы совсем другим — не таким уютным и удобным.

На 20 фунтах старой работы изображен памятник Шекспиру (1564–1616).

Что можно сказать о Шекспире нового, неожиданного? Да пожалуй, что ничего. Все, что можно было сказать, уже сказано, ибо эта фигура такого масштаба, что каждый, кто пишет об Англии, о литературе говорил несколько слов о великом драматурге. Конечно, стреляя в мишень такого размера, трудно промахнуться.