Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

Да, но мудро ли ты поступила? А? Если он, скажем, оставит тебя? Единственный другой раз, когда ты сознательно дала себе свободу, был тот месяц с Квилланом. Но тогда на то было разрешение. Сейчас у тебя разрешения не было.

Что, если Линк оставит тебя? Может, он придет в ярость и велит избавиться от ребенка!

Он не велит, – сказала она себе в полной уверенности. – Линк не Квиллан. Беспокоиться не о чем. Не о чем. Мадонна, прошу, помоги! Помогите мне, все боги! Пусть взрастет семя его, о, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, молю вас всем сердцем!»

Бартлетт заворочался и проснулся.

– Орланда?

– Да, дорогой, я здесь. О, какое ты чудо! Спи, времени у нас хоть отбавляй, спи, – радостно убаюкивала она его, довольная, что отпустила ама на весь день и ночь.

– Да, но…

– Спи. Через некоторое время я принесу какой-нибудь китайской еды и…

– Может, ты хотела бы…

– Спи, мой дорогой. Все в порядке.

Глава 79

19:30

Тремя этажами ниже на другой стороне дома, что выходила на склон холма, Четырехпалый У смотрел телевизор. Это была квартира Венеры Пань, и он сидел, развалясь в покойном кресле, сняв туфли и ослабив галстук. Рядом на обычном стуле сидела старая ама, и оба время от времени разражались грубым хохотом, потешаясь над старыми фильмами с Лорелом и Харди[146].

– И-и-и, Толстый ведь сейчас зацепится своей, ети его, ногой за строительные леса? – фыркнул Четырехпалый. – А…

– А Худой получит по лбу доской! И-и-и.

Оба смеялись над трюками, которые видели уже раз сто, потому что эти старые черно-белые ленты крутили без конца. Фильм кончился. На экране появилась Венера Пань, чтобы объявить следующую передачу, и Четырехпалый вздохнул. Она смотрела с экрана прямо на него, и он, как и все сидящие перед телевизором мужчины, был уверен, что эта улыбка предназначена ему одному, и хотя У не мог разобрать, что она там лопочет по-английски, понимал он ее очень хорошо. Его взгляд был прикован к грудям Венеры Пань: он мог завороженно смотреть на них часами, У разглядывал их вплотную, но так и не обнаружил ни единого признака хирургического вмешательства, о котором шептался весь Гонконг.

– Титьки у тебя, надо признать, само совершенство. Такой формы и такого размера я еще не встречал, – авторитетно заявил он, еще на ней, позавчера вечером.

– Ты говоришь так, чтобы польстить своей бедной Дочке, которая уже почти нищая, о-хо-хо!

– Это ты почти нищая? Ха! А разве Банкир Кван не передал тебе вчера этот жалкий мех и, как я слышал, добавил еще тысячу к тому, что он ежемесячно выплачивает по чеку?! А я, разве я не сказал тебе, кто выиграет в первом и третьем заездах и кто займет второе место в пятом? Ты на этом заработала тридцать тысяч минус пятнадцать процентов моему осведомителю – и никаких усилий, проще, чем мне ветры пустить!

– Подумаешь! Об этих двадцати тысячах восьмистах гонконгских долларах и говорить-то не стоит. Мне ведь самой приходится покупать гардероб, каждый день – новый костюм! Публика требует, и я должна с ней считаться.

Они продолжали спорить, пока, почувствовав приближение момента истины, он не попросил ее поработать ягодицами поэнергичнее. Она услужливо согласилась, причем взялась за дело с таким энтузиазмом, что от него осталась лишь физическая оболочка. Когда в конце концов его душа каким-то чудом вернулась из Небытия, он выдавил из себя, задыхаясь:

– Айийя, Маленькая Шлюшка, если ты сможешь сделать так еще раз, я подарю тебе кольцо с бриллиантом – нет-нет, не сейчас, клянусь небом! Я что тебе, бог? Не сейчас, Сладкоречивая, нет, не сейчас и не завтра, а в следующий раз…

Сегодня как раз и был следующий раз. Окрыленный прежним успехом и предвкушая будущий, он смотрел, как она прощается с телезрителями, показывая в улыбке ямочки на щеках, и начинается новая программа. Сегодня работа у нее заканчивалась рано, и, явственно представляя, как она торопливо выходит из телецентра и садится в его «роллс-ройс», он был уверен, что малышка волнуется, как и он сам. Сегодня Четырехпалый отправил вместе с ней на «роллс-ройсе» Пола Чоя, чтобы тот поболтал с Венерой по-английски, благополучно доставил до телецентра и быстро вернулся. А когда они встретятся вновь, «роллс-ройс» доставит их в варварские хоромы для еды в отеле заморских дьяволов. Кухня там заморская, отвратительная и запахи стоят невыносимые, но это одно из тех мест, где собираются все тайбани, куда приходят все влиятельные цивилизованные люди с женами, а когда их жены заняты – со своими шлюхами, так что он сможет показать всему Гонконгу, какая у него любовница и как он богат, а она похвастает своим бриллиантом.

– Айийя, – довольный, фыркнул он.

– Что такое, Досточтимый Господин? – подозрительно спросила ама. – Что-нибудь не так?

– Ничего, ничего. Подай мне, пожалуйста, немного бренди.

– Моя госпожа не любит запаха бренди!

– Хм, Старая Женщина, подай мне бренди. Что я, глупец? Я же не варвар из «внешних провинций». Конечно же, я пожую ароматных чайных листьев перед нашей встречей. Бренди неси!