Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

«Должно быть, накачали наркотиками». Во рту пересохло, болела голова, и он снова лег на липкий матрац и постарался собраться. Смутно помнилось, что он был в кабинете Армстронга, а до этого обсуждал «шестнадцать дробь два» с Кроссом, а вот потом уже почти ничего – просыпаешься в темноте, ищешь на ощупь стены, чтобы сориентироваться, чувствуешь, что они рядом, и не даешь воли ужасной мысли, что тебя предали, что ты беззащитен здесь, в утробе Главного управления полиции, в коробке без окон и с упрятанной бог знает где дверью. Потом, измучившись, засыпаешь, а пробудившись, слышишь злые голоса – или это приснилось? – и снова забываешься сном…

«Нет, сначала ешь, ведь я сначала поел… да, эти помои, которые у них называются ужином, и выпил холодный чай… Давай думай! Это очень важно – думать и вспоминать… Да, я помню, водянистые тушеные овощи и холодный чай, а потом, позже, завтрак. Яичница. Была ли сначала яичница, а потом овощи и… Да, каждый раз, когда я ел, зажигался свет, только на время, за которое можно поесть… Нет, свет выключался, и каждый раз я заканчивал есть в темноте, а я терпеть не могу есть в темноте, а потом я помочился в ведро в темноте, забрался назад на матрац и снова лег.

Как долго я уже здесь? Надо обязательно считать дни».

Он бессильно стащил ноги со своего ложа и, шатаясь, подошел к стене. Все тело болело под стать голове.

«Надо делать физические упражнения, выгонять из организма наркотики, чтобы голова была светлой и готовой к допросу. Нужно, чтобы сознание было готово к тому моменту, когда они набросятся на меня, действительно начнут. Когда им покажется, что я размяк, – тогда они не будут давать мне спать, пока не расколют.

Нет, они не расколют меня. У меня есть силы, я подготовлен и знаю кое-какие ловушки.

Кто меня предал?»

Ответить на этот вопрос оказалось не по силам, поэтому он собрал всю волю и сделал несколько неуверенных приседаний. Донеслись приглушенные звуки приближающихся шагов. Он торопливо рванулся обратно к койке и лег, притворясь спящим. Сердце рвалось из груди от сдерживаемого страха.

Шаги смолкли. Клацнула отодвигаемая задвижка, и открылось окно в двери. В камеру проникла полоса света, и наполовину видимая рука поставила металлическую миску и металлическую кружку.

– Ешь свой завтрак и поторопись, – сказали по-кантонски. – Скоро тебе опять на допрос.

– Послушайте, я хочу… – крикнул Брайан Квок, но окно уже захлопнулось с тем же клацаньем, и он остался в темноте один на один с эхом собственных слов.

«Спокойно, – приказал он себе. – Успокойся и подумай».

Камеру неожиданно залил свет. Он резал глаза. Привыкнув к нему, Квок разглядел, что свет исходит от установленных высоко на потолке светильников, и вспомнил, что видел их раньше. Стены, темные, почти черные, казалось, давили внутрь, на него. «Не надо переживать на этот счет, – подумал он. – Темные камеры ты видел и раньше, и хотя тебе никогда не приходилось участвовать в „глубоком“ допросе, принципы его тебе известны, а также и некоторые уловки».

При мысли об ожидающих его муках к горлу подступила тошнота.

Дверь была почти незаметна, окно в ней тоже замаскировали. Он чувствовал чей-то взгляд, хотя смотровых отверстий нигде не обнаружил. На тарелке – яичница из двух яиц и толстый кусок грубого хлеба. Хлеб чуть поджарен. Яичница холодная, вся в жиру, неаппетитная. В кружке – холодный чай. Ни ножа, ни вилки, ни ложки.

Он стал жадно пить чай, стараясь растянуть удовольствие, но чай как-то незаметно кончился, и его было так мало, что жажду утолить не удалось. «Цзю ни ло мо, чего бы я не отдал сейчас за зубную щетку, бутылку пива и…»

Свет погас так же неожиданно, как и включился. Чтобы привыкнуть к темноте, времени потребовалось больше. «Спокойно, это просто темнота и свет, свет и темнота. Все лишь для того, чтобы смутить и дезориентировать. Спокойно. Принимай каждый день таким, как есть, каждый допрос таким, как есть».

Его снова охватил страх. Он понимал, что на самом деле не готов, не имеет достаточного опыта, хоть и проходил курс выживания при задержании, когда его учили, что нужно делать, если попадешь в плен к противнику, к коммунистам из КНР. Но КНР не противник. Настоящий противник – англичане и канадцы, которые делали вид, что они свои и учителя, настоящий противник – они.

«Не надо думать об этом, не надо стараться убедить себя, старайся убеждать только их.

Нужно стоять на своем. Нужно как можно дольше – сколько получится – делать вид, что это ошибка, а потом… потом я расскажу легенду, которая составлялась много лет, и запутаю их. Вот такова задача».

До невозможности хотелось пить. И есть.

Брайану Квоку хотелось швырнуть в стену пустую кружку и миску, кричать и звать на помощь, но это было бы ошибкой. Он понимал, что нужно контролировать себя во всем и сохранять каждую каплю сил, какие еще оставались, чтобы дать отпор.

«Думай головой. Используй то, чему тебя научили. Применяй теорию на практике. Вспомни курс выживания, который ты прослушал в прошлом году в Англии. Так, и что теперь надо делать?»