Благородство в генеральском мундире

С северной стороны памятника на деревянной доске имеется якая надпись: «Редкая дочь, супруга и другъ». С южной стороны также на деревянной доске имеется другая надпись: Подъ симъ памятникомъ погребено тело Марьи Тимофеевны Апсеньевой, урожденной Тутолминой: она родилась 1775 года августа 19 дня, въ супружество вступила 1791 года ноября 10-го, скончалась (далее часть деревянной доски отломлена, при чем ясна видна последняя цифра года смерти, а именно) 5 года июля 11 дня въ 8 часов по полудни». Эта группа памятников, по которым, кажется, собралась вся семья Тимофея Ивановича Тутолмина, даже при беглом обзоре их, представляет очень красивый вид и оставляет сильное и долго неисчезающее впечатление, несмотря даже на повреждение центрального обелиска. Почти все эти памятники поставлены Алексеем Тимофеевичем Тутолминым, получившим после смерти отца 18 имений в Подольской и 9 в Тверской губерниях...»[219].

Интересные сведения о Троицком соборе можно почерпнуть из различных описей Старицкого Успенского монастыря. Так в описи за 1827 год находим: «.. .По существу дела это церковь вовсе и не нужна была да и теперь не нужна для Старицкого Успенского монастыря, в котором и без нея слишком достаточно церквей, особенно если взять во внимание крайне малое число братии, Троицкая церковь построена по личному желанию Тутолмина, человека в свое время богатого с сильного. Недалеко от Старицы находилось на берегу Волги богатое его имение -роскошный дом, в котором собрано было много драгоценных картин, мраморных ваз, серебреных и бронзовых вещей... Вся церковь эта, сама по себе не большая так загромождена этими памятниками и фигурами, что в ней негде народу и поместиться... Надобно удивляться, как духовное начальство дозволило, - если только оно дозволило, - наполнить весь храм такими фигурами. Мы бывали в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге, в Архангельском соборе в Москве, где покоятся почившие Императоры и князья Всероссийские, - бывали в старинных соборных храмах (в Никулине городище), где покоятся удельные князья, - и нигде подобных фигур и памятников нет. Очевидно, в Старицком монастыре действовал прихотливый фантазер-барин, руководимый не чувством смиренной христианской молитвы за усопших, а духом тщеславия и суетной земной славы.. .»[220].

В монастырской описи за 1853 год уже нет никаких сведений о памятниках и фигурах, которые находились в нижнем этаже Троицкого собора. «Как будто власть монастырская, под руководством и ответственностью которых составлялась опись, сами боялись за эти памятники и фигуры», - писал по этому поводу старицкий дореволюционный краевед И. П. Крылов [221].

В описи за 1880 год дается информация, что «нижний этаж церкви, где находятся эти памятники, до того сыр, что из отворенных в летнюю пору окон храма несло сыростью, как из погреба. Понятно после этого, что иконостас и вся утварь церковная скоро истлели; и в 1875 году престол в этом этаже по представлению нынешнего настоятеля монастыря, нарушен с разрешения епархиального начальства.

На содержание устроенной церкви Тутолмин ничего не положил; поэтому церковь его, сама по себе не нужна, служить для монастыря только тяжестию» [222].

В середине 20-х годов XX века в Старице побывал один из учредителей Общества изучения русской усадьбы Алексей Николаевич Греч, который, в частности, оставил такую запись о монастырском Троицком соборе: «...Собственно усыпальницей является и одной из церквей монастыря - розовый с белыми пилястрами храм под куполом в виде греческого креста, пристроенный вплотную к северной стороне соборного храма. Очень продумана была внутренняя архитектура церкви. Здесь, как в парижском Hotel des lnvalides (Дом инвалидов), в полу было устроено круглое отверстие, обведенное парапетом, позволившее видеть надгробные памятники семьи Тутолминых. Собственно, первоначально находился здесь только один монумент - гранитный обелиск на цоколе с двумя саркофагами по сторонам его, отмеченный высокими бронзовыми аллегорическими фигурами. Этот памятник, не вошедший еще в историю русской скульптуры, должен занять в ней не последнее место, отличаясь и строгой продуманностью композиции, включающей в себя даже архитектуру храма, и высоким качеством исполнения строгих ампирно-классических статуй. Его, скорее всего, следует поставить в круг работ позднего Мартоса или Пименова Старшего.