Благосклонная фортуна

И эти крики, словно взрывная волна, пронеслись от несуразного перекрёстка по всему посёлку, оказав эффект взорвавшегося вулкана. Отовсюду неслись стражники, кричали женщины, пытались протолкнуться к месту событий мужчины. И в какой-то момент Виктор понял, что не он рискует ранить свою любимую, пытаясь попасть ножом в глаз подлой предательнице, а взвинченные толпы народа рискуют затоптать всех основных фигурантов данного события. Слепое желание помочь вот-вот могло вылиться в ещё худшую трагедию.

Сам он помедлил несколько секунд, пытаясь взглядом не просто пригвоздить Мааниту к месту, а вообще сжечь, словно щепотку пороха. Увы! Та не сжигалась, а кончик кинжала слишком опасно продолжал вонзаться в беззащитную шею пленницы.

И тут уже в который раз проявил свою уникальность молодой воин. Вскочив ногами на опрокинутую коляску, бесстрашно подставив спину роковой предательнице, он раскинул руки в стороны и заорал своим мощным, на этот раз уже не срывающимся голосом:

– Стоять! Всем назад! Иначе порублю! Здесь его святость! Монах Менгарец! Назад, я вам сказал!

И это подействовало. Сжимающаяся толпа встала на месте, а потом передние ряды всеми силами стали отталкивать назад напирающие на них толпы народа. Опять волной понеслись крики, в которых превалировали слова «Стоять!» и «Менгарец!». А в сознании Первого Советника промелькнула мысль: «Если Роза останется жива и всё закончится для меня благополучно, этот Биан уже сегодня станет дворянином с немалым титулом и собственным замком!»

А ещё через пару минут над перекрёстком зависла гнетущая, пусть и относительная тишина, во время которой Виктор смог начать переговоры с преступницей:

– Что ты творишь? Твоё сопротивление бессмысленно…

– Или я уеду, или она умрёт вместе со мной! – прорычала Маанита.

– Как ты себе это представляешь?

– Пусть мне дадут осёдланного коня, а ты дашь слово, что меня никто и никогда не станет преследовать!

– Зачем такие сложности? Не легче ли тебе сдаться и получить полное прощение, вернувшись в Шулпу и пройдя омоложение с сохранением памяти? Уже все твои подруги по гарему согласились на это… И поверь, в этом нет ничего страшного…

Ещё минут пять он твердил одно и то же, повторяя свои убеждения вновь и вновь, стараясь только как можно доказательнее перестроить произносимые фразы. Даже непроизвольно сбился на повторы:

– Тебе только и надо будет обновить своё тело в «омолодителе»! Сохранив всю палитру и ценность воспоминаний! Потом ты родишь своих детей, именно своих, и сможешь жить счастливо! Я тебе обещаю!

– А я тебе не верю! Я уже никому не верю!.. – неожиданно зашептала Маанита.

– Ложь! Вдумайся, какой нонсенс и противоречия ты озвучиваешь! Получается, что ты веришь Гранлео?! Хочешь, чтобы он возродился? И желаешь, чтобы он опять тебя третировал, помыкал как рабыней? Унижал и оскорблял?!

– Неправда… – неожиданно заявила со странной твёрдостью, а вернее говоря, с дикой фанатичностью в голосе: – Он меня любил!

Менгарцу всё стало ясно с этой женщиной. Она оказалась прозомбирована так, что окончательно уверовала в любовь к себе главного рабовладельца целой планеты, наиболее подлого и циничного колонизатора Майры. Похоже, у неё окольцевались пояском информации и преступной лояльности не только яйцеклетки, но и весь головной мозг.

Правда, тут же могла возникнуть иная логическая несостыковка. Раз наложница никому не верила, в том числе и Менгарцу, о своём излечении, то как она поверит в его слово не преследовать её? Нонсенс? Или полная тупость, свойственная закоренелым фанатам?

«Пока не попробую, не узнаю!» – с фатализмом, но мысленно воскликнул Виктор. А вслух, повысив голос, торжественно воскликнул:

– Клянусь, что ни я, ни кто-либо из других людей или птиц не станет тебя преследовать, Маанита! Отпускай принцессу и можешь уезжать! В любые глухие горы или в неведомые страны! Коня! Немедленно сюда подать осёдланного коня!

Через минуту на перекрёсток протолкались двое стражников, ведя за собой осёдланного скакуна добротной масти. Оставили его недалеко от места событий и вновь растворились на фоне толпы. Зависла предгрозовая тишина. Наступило мгновение истины: поверит Маанита в слово Монаха Менгарца или нет? Убьёт ли наследницу престола или предпочтёт спасти свою никчемную жизнь и находящегося в её чреве ребёнка? Опять все замерли, затаив дыхание.

Неожиданно подлая предательница, доставившая так много горя и переживаний, крови и слёз тысячам людей, резко вздрогнула, словно выходя из транса, печально улыбнулась и пробормотала:

– А в данный момент я тебе верю, Виктор Палцени…

Убрала кинжал от горла своей пленницы, отступила от неё задом шага три, чтобы та не попыталась её достать ногтями в падении, а потом развернулась и преспокойно пошла к покорно ожидающему коню. Взобралась на него, разобрала поводья и, пуская животное с места на лёгкую рысь, двинулась дальше по дороге. Даже не оглянулась назад ни разу.

А Менгарец уже держал свою любимую в объятиях, развязывая ей руки, осыпая мокрое от слёз поцарапанное лицо поцелуями и говоря без единой паузы: