Благословение небес

— Изумительная, — согласился Дункан.

— Она станет Яну отличной женой, — сказал герцог. — Мы хорошо поработали, джентльмены, — снова поздравил он всех, поднимая бокал. — За тебя, Дункан, — с поклоном сказал он, — за то, что помог Яну.

— За тебя, Эдвард, — сказал викарий герцогу, — за то, что заставил свет принять его. — И повернувшись к Джейку, добавил, — И за тебя, старина, за то, что пошел за служанками и деревню и забрал с собой старого Атиллу и мисс Трокмортон-Джонс.

Этот тост заставил их с запозданием вспомнить молчаливую дуэнью, которая с абсолютно бесстрастным лицом стояла подле них.

— И за вас, мисс Трокмортон-Джонс, — сказал Дункан с глубоким галантным поклоном, — за то, что приняли лауданум и выложили мне всю правду о том, как Ян поступил с этой девушкой дна года назад. Именно это, и только это, сдвинуло, как говорится, поз с места. Но, — сказал Дункан, жестом подзывая лакея с шампанским, — я вижу, у вас нет бокала, моя дорогая, чтобы присоединиться к нашим тостам.

— Я не пью спиртного, — сообщила Люсинда Дункану. — Более того, мой дорогой, — добавила она с неопределенной гримасой, являющейся чем-то средним между улыбкой и ухмылкой, — я никогда не принимаю лауданум. — И сделав это поразительное заявление, она подхватила свои неизменно серые юбки и ушла прочь, чтобы испортить настроение кому-нибудь еще. Онемевшие мужчины молча смотрели ей вслед, затем обменялись вопросительными взглядами и наконец разразились взрывами хохота.

Элизабет приняла у Яна бокал с шампанским.

— Спасибо, — сказала она и указала ему на Дункана, герцога и Джейка, которые громко предавались веселью. — Кажется, они чудесно проводят время, — заметила она.

Ян отсутствующим взглядом посмотрел на группу смеющихся мужчин, затем на нее.

— Как ты хороша, когда улыбаешься. Он говорил тихим голосом, и в глазах его Элизабет заметила усталость. Неверно истолковав причину этого, она мягко спросила:

— Может быть, нам пойти отдохнуть?

Она сама буквально валилась с ног, но поскольку до этого ей не приходилось присутствовать на свадебных приемах, она считала, что протокол этого мероприятия такой же, как всегда: хозяин и хозяйка не могут уйти до тех пор, пока последний гость не уедет домой или не отправится спать в отведенную ему комнату. Сегодня все спальни в доме будут заняты, так как на утро был запланирован свадебный завтрак, после которого собирались устроить охоту.

— Меня совсем не тянет в сон, просто я немного устала от такого количества улыбок, — сказала она мужу, улыбнувшись и кивнув очередному гостю, который в этот момент на нее посмотрел. Повернувшись к Яну, она заботливо предложила: — У тебя был сегодня трудный день. Я уверена, все поймут, если ты уйдешь отдохнуть.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил он, и Элизабет с удивлением заметила, как внезапно заблестели его глаза.

— А я останусь и постою за тебя, — вызвалась она. Его глаза заблестели еще сильнее.

— А тебе не кажется, что если я удалюсь один, это будет выглядеть несколько странно?

Элизабет знала, что это может показаться если не странным, то по крайней мере невежливым, но занятая пришедшей ей мыслью, она успокоила его:

— Предоставь это мне. Если кто-нибудь спросит, я извинюсь за тебя.

У него задрожали губы.

— Чистое любопытство — какое извинение ты найдешь для меня?

— Я скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Конечно, я не буду приписывать тебе ничего серьезного, а то нас уличат во лжи, когда утром ты как ни в чем не бывало появишься за завтраком, а потом поедешь на охоту. — Она немного поколебалась, затем решительно заявила: — Я скажу, что у тебя болит голова.

Ян с трудом удерживался от смеха.

— Я очень благодарен вам, миледи, но эта ложь вынудит меня весь следующий месяц провести на дуэльной площадке, защищаясь от клеветы относительно моей… э-э… мужественности.

— Почему? У мужчины не может болеть голова?

— В свадебную ночь не может, — с шаловливой улыбкой сказал он.

— Не понимаю почему.

— Не понимаешь?

— Нет. И не понимаю, почему они до сих пор не уходят, — добавила она сердитым шепотом. — Я никогда не была на свадебных приемах, но мне кажется, им давно пора в постель.

— Элизабет, — сказал он, стараясь не засмеяться, — на свадебных приемах гости не могут уйти раньше жениха и невесты. Если ты оглянешься, то увидишь, что мои двоюродные бабушки уже клюют носом в своих креслах.

— О-о! — воскликнула она, мгновенно раскаявшись в своих словах. — Я не знала. Почему ты не сказал мне раньше?

— Потому что, — сказал он, предлагая ей руку и уводя к выходу, — мне хотелось, чтобы ты насладилась каждой минутой этого бала, даже если бы для этого пришлось принести из сада подпорки для кустов и предложить их гостям, чтобы они не попадали с ног.

— Кстати, о кустах, — сказала она, бросая с балкона последний признательный взгляд на гирлянды цветов и горшки с цветущими деревьями и кустами, которые занимали добрую четверть залы, — все говорят о том, чтобы взять на вооружение твою идею превратить бальную залу в цветущий сад. Ты стал родоначальником новой моды.