Благословение небес

Он непонимающе нахмурил брови, словно она говорила на непонятном языке.

— Я имею в виду леди Черайз Дюмонт, — напомнила она, — нашу хозяйку — ту самую очаровательную брюнетку, с которой вы провели весь вчерашний ужин. Вы так жадно внимали каждому ее слову.

Его лоб разгладился, и на губах появилась ухмылка.

— Ревнуете?

Элизабет приподняла свой аккуратный маленький подбородок и покачала головой.

— Не больше, чем вы меня к лорду Ховарду. Она почувствовала относительное удовлетворение, увидев, как испарилась его снисходительная улыбка.

— Тот тип, который не в состоянии разговаривать, не дотрагиваясь при этом до вашей руки? — спросил он опасно мягким голосом. — Это и есть лорд Ховард? Кстати сказать, любовь моя, большую часть ужина я раздумывал, что лучше — съездить ему по правому уху или по левому.

Элизабет разразилась неудержимым звонким смехом.

— Но ничего подобного вы не сделали, — выговорила она. — И кстати, после того, как вы отказались от дуэли с лордом Эверли, который назвал вас карточным шулером, я ни за что не поверю, что вы можете обидеть бедного лорда Ховарда только за то, что он дотронулся до моей руки.

— В самом деле? — все тем же бархатным голосом спросил Ян. — Должен сказать, что для меня это совершенно разные вещи.

Уже в который раз Элизабет поймала себя на том, что не понимает его. Ей вдруг снова стало страшно: всякий раз, как Ян Торнтон переставал разыгрывать из себя галантного кавалера, он превращался в опасного загадочного незнакомца. Она откинула волосы со лба и выглянула в окно. — Уже, должно быть, четвертый час. Мне нужно идти.

Она поднялась на ноги и расправила юбки. — Благодарю вас за приятно проведенный день. Сама не знаю, почему я осталась. Мне не следовало бы этого говорить, но я не жалею, что не ушла…

Она забыла, что хотела сказать дальше, увидев, что он тоже встает. Отчетливо тревожное чувство снова сдавило ей горло.

— Неужели? — медленно спросил он.

— Неужели что?

— Неужели вы не знаете, почему вы все еще здесь, со мной?

— Я даже не знаю, кто вы такой! — воскликнула Элизабет, — Я знаю, где вы побывали, но не знаю ни вашей семьи, ни ваших друзей. Я знаю, что вы по — крупному играете в карты, и не одобряю этого…

— Я также играю по крупному, когда отправляю через океан свои грузы на кораблях, — это не оправдывает меня в ваших глазах?

— И еще я знаю, — отчаянно сказала она, глядя в его потемневшие от страсти глаза, — я совершенно точно знаю, что мне ужасно не по себе, когда вы так на меня смотрите!

— Элизабет, — нежно сказал Ян, и в его голосе прозвучала абсолютная убежденность, — вы здесь потому, что мы оба уже наполовину влюблены друг в друга.

— Чт-т-т-ооо? — ахнула она.

— А если вам необходимо знать, кто я такой, то ответить на это очень просто. — Торнтон погладил ее бледную щеку и положил руку ей на затылок. — Я тот человек, за которого вы выйдете замуж, — спокойно объяснил он.

— О Боже!

— Сейчас уже слишком поздно молиться.

— Вы… вы, должно быть, сошли с ума, — дрожащим голосом сказала Элизабет.

— Вы в точности угадали мои мысли, — прошептал он и прижался губами к ее лбу, придержав за руки, чтобы предотвратить попытку сопротивления. — Вы не входили в мои планы, мисс Кэмерон.

— О, пожалуйста, — беспомощно взмолилась Элизабет, — не делайте этого со мной. Я ничего в этом не понимаю, не знаю, чего вы хотите.

— Я хочу вас. — Он взял ее за подбородок и приподнял его, заставив поглядеть ему прямо в глаза. — А вы хотите меня.

Элизабет задрожала всем телом, когда увидела, что он наклоняет к ней голову и его губы приближаются к ее губам. Отчаянно ища способ предотвратить казавшийся уже неизбежным поцелуй, она попыталась образумить его цитатой из нравоучительных лекций Люсинды.

— Самое большее, что может испытывать благородная английская девушка, это привязанность. Благородные английские девушки никогда не влюбляются.

Его теплые губы были уже совсем близко.

— Я шотландец, — хрипло пробормотал Ян. — С нами это случается, — и закрыл ей рот поцелуем.

— Шотландец! — воскликнула она, когда он оторвался от ее губ.

— Я сказал шотландец, а не убийца, — засмеялся он ее испуганному возгласу.

«Шотландец, да еще и картежник до мозга костей! Хэвенхёрст пойдет с молотка, слуг придется распустить, и весь мир отвернется от меня».

— Я не могу, не могу выйти за вас замуж.

— Нет, Элизабет, — прошептал он, прокладывая горячими губами тропинку к ее уху, — можете.

Он положил руку ей на шею и нежно поглаживал ее, продолжая покрывать поцелуями шею и плечи. Почувствовав ее напряжение, он умоляюще, так, словно она причиняла ему боль своим молчаливым сопротивлением, прошептал:

— Не бойтесь меня, я перестану, как только вы скажете. Захваченная в плен его сильных рук, обманутая его нежными заверениями и ласками, Элизабет приникла к нему, постепенно ускользая из мира реальности в темную бездну страсти, куда он сознательно увлекал их обоих.

Он снова стал продвигаться к ее рту, и она безвольно повернула голову, откровенно ища его губ, вызвав у него полусмех, полустон. Почувствовав сладкую податливость ее губ, он впился в них жарким, требовательным поцелуем.