Благословение Небожителей 1-5 тома (ЛП)

— Советник, мне думается, здесь произошло какое-то недоразумение. — В ответ Му Цин медленно перевёл на принца взгляд глубоких чёрных глаз, а Се Лянь продолжил: — Если бы имело место намеренное сокрытие, после случившегося, стоило только провести расследование, коварный план оказался бы разоблачён, и виновник не ушёл бы от ответа. Му Цина нельзя назвать недальновидным дурнем, он бы не пошёл на такой шаг. К тому же, какая может быть выгода исполнителю роли Демона от того, что Воин, радующий богов, не явился на бой? Я всё же надеюсь, что советник вначале выслушает его объяснение, а затем примет решение. — Принц повернул голову. — Му Цин, расскажи нам, что произошло.

Му Цин опустил веки и тихо заговорил:

— Задание, которое принц поручил мне вчера, я выполнил.

— Нам лучше знать, выполнил ты его или нет. Когда ты его выполнил? — нахмурился советник.

— Вчера, через час после вечерних занятий, когда четверо наставников отдыхали во Дворце Четырёх^[106], ученик прокричал доклад в окно.

Советник развернулся к троим коллегам и с сомнением спросил:

— Вчера, после вечерних занятий? Чем мы занимались в тот час?

Едва договорив, он обо всём вспомнил сам, и лицо советника неподконтрольно позеленело и оттенилось неловкостью. Трое его помощников тоже многозначительно кашлянули и туманно ответили:

— Ничем, что стоило бы внимания. Не иначе как… отдыхали, просто отдыхали.

Глядя на уходящих от подробного ответа советников, остальные поняли, в чём дело.

Каждый житель монастыря Хуанцзи проводил дни в самосовершенствовании и являлся образцом безупречного поведения. Никаких игр и веселья практически не допускалось, существовали лишь немногочисленные развлечения, которыми можно было себя занять. И наибольшей популярностью пользовалась игра в деревянные таблички.

Проще говоря — игра в карты. Кроме того, играть приходилось тайно, чтобы никто не застал за этим занятием. Наставники долгие годы изнемогали от скуки в монастыре Хуанцзи, и потому серьёзно пристрастились к играм в карты. Стоило только начать, и они полностью погружались в игру, забывая о своём статусе, охваченные азартом, будто в хмельном угаре. В такие моменты они не слышали никаких звуков, долетающих извне. И если Му Цин стоял под окном и говорил с ними именно в тот момент, разве могли они понять хоть слово из его доклада?

Один из наставников произнёс:

— О, тогда… возможно, людей вокруг было слишком много, он говорил очень тихо, и мы не расслышали. Хм, да. Не расслышали.

Советник же с подозрением спросил:

— Это правда, что ты вчера наведался во Дворец Четырёх?

Му Цин ответил:

— Истинная правда. — В доказательство он описал одеяния, внешность и даже тон голоса караульных монахов, и ни в чём не ошибся.

Советнику пришлось поверить Му Цину, однако он тут же нахмурился вновь и задал другой вопрос:

— Но если ты действительно приходил к Дворцу Четырёх, ты ведь мог попросить юношей, что стерегли вход, передать нам известие от принца или же войти во дворец и всё изложить подробно. Почему тебе понадобилось именно кричать под окнами? И почему ты не убедился, услышали ли мы тебя?

Му Цин тихо ответил:

— Ученик, разумеется, не мог не попытаться. Ученик вежливо попросил об этом шисюна, который в тот день стоял в карауле, но по какой-то неизвестной причине шисюн решил во что бы то ни стало чинить мне препятствия, отказался как впустить меня во дворец для доклада, так и помочь мне передать известие, даже… насмехался надо мной, а потом прогнал прочь. — Помолчав, он добавил: — Ученику ничего иного не оставалось, как обойти Дворец Четырёх с другой стороны и обратиться к наставникам через окно. Закончив доклад, ученик смутно расслышал, как кто-то из наставников крикнул в ответ: «Всё понятно, можешь идти». Ученик решил, что наставники согласны с предложением Его Высочества, поэтому так ему и доложил.

Наставники хранили молчание.

Как они вообще могли расслышать хоть какие-то звуки за окном в самый разгар карточной битвы??? Что бы они ни услышали, естественно, тут же небрежно бросили «Всё понятно», на самом же деле даже не осознавали, откуда шёл звук!

Се Лянь, нахмурившись, спросил:

— Как вообще что-то подобное могло произойти? Который из юных монахов настолько распоясался? Он не робкого десятка, раз позволил себе подобную неучтивость к моему посланнику.

Несмотря на то, что Се Лянь обыкновенно находился в дружеских отношениях с обитателями монастыря Хуанцзи и почти никогда не задирал нос, всё же он являлся потомком Сына Неба^[107], всеми почитаемым принцем, и даже стоя перед статуей божества на коленях, не выказывал и тени смирения. А мгновенная вспышка суровости и вовсе придала ему вид грозный и внушительный, без капли показного гнева. Все вокруг замолчали, будто цикады зимой. Лица наставников исказились неловкостью, положение сделалось довольно щекотливым.

Се Лянь задал вопрос:

— Почему вчера по возвращении ты не рассказал мне о случившемся?

Му Цин, не вставая с колен, повернулся к принцу, коснулся пола лбом и ровным тоном ответил: