Благословенная Империя (СИ)

Заявил он это бодро и воодушевленно. Будто не о грязной, тяжёлой, и монотонной работе рассказывать собирался, а о новом модном развлечении. Просто не мог себе позволить сейчас бурчать и ныть — не тогда когда парни такие смурные и унылые. Из-за него. Такая на его взгляд вообще несправедливо наказали. Ну и что, что он самый старший в их шайке был? Что он мог сделать? Возразить? Отговорить? Схватить в охапку и назад тащить, к охране? Вот кому за дело по загривку прилетело, да…

Но они сами виноваты.

Хорошо ещё, что раненых парней в покое оставили и не стали ни нудными нравоучениями морить, ни к работе приставлять.

Но всё равно странная у них логика. Принц прекрасно понимал за что наказали его (и от того так стоически переносил мерзкую со всех сторон работу), за что наказали охрану, с натяжкой и допущениями мог понять, за что прилетело Такаю. Но Шо?

Под монотонный шелест скребков он долго об этом думал.

— А знаете, за что нас наказали на самом деле? — произнёс он наконец, с озорной улыбкой. Поймал взгляды товарищей по несчастью. — За подвиг. Мы же м’кари убили! Вот чтобы не полезли второго добывать, нас и посадили полы скрести. Чтобы не возгордились!

Сочащиеся скептицизмом взгляды и молчание были ему ответом…

Глава 8

Камни засыпавшие неухоженную дорогу то и дело подворачивались под ноги, заставляли недовольно фырчать лошадь, влекомую в поводу. Умное животное совершенно не желало уподобляться горному козлу и лезть в гору по этой жалкой, извилистой и заваленной камнями тропе.

Но другого выбора не было — нормальная дорога, которая когда-то вела в богатую на серебро горную долину, уже полтора десятка лет как была сметена в нескольких местах масштабными обвалами. Под грудами перемолотого под собственным весом камня наверно, до сих пор покоились кости. Как достать их, как устроит достойное погребение?

Никак. Проще объявить место нехорошим, и обходить стороной. Да и не нужна уже широкая дорога в долину. Рудники тоже сгинули тогда, бойкая горная речка изменила русло, и в долине больше нет достаточного количества воды, чтобы даже промывать песок и мелкий щебень на дне пересохшего русла в поисках самородков.

Вот и приходится подниматься обходной дорогой, узкой звериной тропой, спотыкаясь и рискуя сорваться вниз.

Колено, и место под ним начало ныть от тяжёлого подъёма, очередной раз напоминая о той глупой выходке. О том, почему он здесь.

Шешу вздохнул. Честно сказать, он думал что его изгонят с позором. Или отнимут каритский пояс, клинок, и отправят воду черпать вместо того парня. Но — обошлось. Почти. После долгого, мучительно долгого раздумья господин Аори решил, что провинившегося карита всё же следует оставить при дворе, дав, своего рода, испытательный срок. А некоторое время назад призвал к себе и поручил важное дело. Трудное дело. Проследить путь никчёмного человека в мире — всё равно, что идти по следу рыбы в воде, но — Шешу старался. От его усердия зависело — простят ли его за ту глупую, бесчестную выходку, или нет. Господин Распорядитель Высокого Двора даже намекнул, что если Шешу будет сопутствовать успех, то он может поспособствовать сватовству к известной кариту особе.

И потому карит искал. Упорно и тщательно, уже не раз заходя в тупик и возвращаясь по собственным следам из одного поселения в другое. Что у него было? Женщина с ребёнком. Имена. Родинка на щеке в уголке губ, слева. Год.

Всё.

Мало, чертовски мало сведений. Приметы? Прошло много времени. Кто запомнит простую крестьянку? Так что приходилось спрашивать, спрашивать, спрашивать, пытаться цепляться за малейшие намёки, за то, что и не назвать сведениями. Женщина сказала соседке, когда обустраивалась в бедной халупе на краю посёлка, что пришла из деревни в излучине реки. В указанном месте было три поселения, маленьких, и никто не знал и не мог вспомнить, что здесь когда-то жила такая женщина, чей муж-рыбак утонул, а родственников забрала болезнь.

Пришлось возвращаться и спрашивать.

Старый торговец, продающий самые простые и дешёвые овощи на местном крохотном рынке вспомнил, что говор то у неё иногда южный проскальзывал, и богиню Ишат она поминала, которой в этих краях редко кто поклоняется.

Пришлось частым гребнем прочёсывать южное направление, раз за разом задавая одни и те же вопросы в каждой жалкой кочке из трёх домов, что изволила вспухнуть между рекой и горами. В каждом посёлке, на каждом базарище.

Удача улыбнулась на третью неделю расспросов.

Да, Женщина. Ребёнок трёх лет на закорках. Родинка. Молодая, красивая, но запуганная какая-то. Шла от предгорий. При деньгах, каких-никаких, для бедной крестьянки то. Опасались, что не уйдёт далеко от бедного поселения. Что замученные нищетой мужики пойдут следом да отберут деньги, не знамо как оказавшиеся у бродяжки. Женщины тогда переговорили, да скрепя сердце выставили из тайников рисовую бормотуху. Напоили мужей и соседей до поросячьего визга. Пусть лучше пьяные лежат, чем о дурном деле задумываются.

Конечно, такое событие запомнили! А откуда та женщина пришла?

Ну… со стороны болота… наверное…