Благословенное дитя

— Не понимаю, — сказал Уле-Петтер Крамер, — просто не понимаю. Мы же поговорили. Сидели на его загаженной кухне, пили помои, которые он называл кофе, и он вроде бы все понял. Я говорил просто и понятно. До него дошло, насколько все это серьезно, и тем не менее он опять взялся за свое. Он что, издевается над нами? Думает, мы слепые и ничего не видим?

Он тянет свои тощие дряхлые руки к нашим дочкам, ловит их по пути домой, заговаривает с ними, дарит им подарки и трогает их.

Они организовали что-то вроде комитета, кто-то назвал его сомнительным, ведь ни названия, ни устава у них не было. Скорее рабочую группу, которая должна была обсудить различные способы решения этой проблемы.

— Вот это мы и придумали.

Расхаживая по саду, Лаура разговаривала по мобильнику с Тувой Гран, держа в руке уведомление. Уже совсем стемнело, и Юлия и Еспер нехотя лепили снеговика. Вообще-то Юлии хотелось посмотреть телевизор, а Еспер предпочел бы к маме на ручки, но Лаура сказала, что снеговика лепить — это так здорово, потом можно ему приделать морковку вместо носа, а на шею повязать шарф, и когда папа придет с работы, то снеговик будет стоять в саду и махать ему руками.

А потом она начала читать уведомление, найденное в рюкзаке у Юлии.

— Все это лишь для вида, — сказала Тува Гран. — Надо дать ему понять, что мы не хотим, чтобы он мучил наших детей.

— Он не мучает наших детей, — ответила Лаура, посмотрев на Юлию, которая помогала младшему брату лепить большой снежный ком.

— Поди знай, что он еще может натворить, — тихо сказала Тува Гран. — Я много чего наслушалась. Мои дочери говорят, что он мерзкий. Лаура, что значит — мерзкий? Почему они так его называют?

— Не знаю, — ответила Лаура.

— А еще они говорят, что он зазывал их к себе домой. Что они забыли у него дома? Дженни Осмундсен — Лаура, ей всего-то четыре года! — рассказала им, как он подарил ей браслет и показывал на свою мошонку!

— Дети чего только не наболтают, — сказала Лаура.

— А зачем им врать? — сказала Тува Гран. Голос ее дрожал. — Я ни о чем их не спрашивала, они сами рассказали. Так и сказали: он дал Дженни Осмундсен браслет и показал на штаны. Если точнее, на пипиську. И что, нам надо с этим смириться? Так, по-твоему?

— Нет, конечно, — ответила Лаура. — Но мне кажется, Паап не… по-моему, он просто одинокий старик.

— Такое поведение в любом случае ненормально, — перебила ее Тува Гран. — Чтобы взрослый человек приставал к маленьким девочкам и заманивал их к себе подарками! Ты же понимаешь, Лаура! Понимаешь! И он не унимается, а ведь мы настоятельно просили его прекратить это!

В уведомлении комитет советовал родителям осмотреть комнаты дочерей и постараться отыскать все браслеты. К письму прилагался список возможных тайников. Еще родителей просили сдать найденные браслеты Миккелю Скару, Гейру Квиккстаду, Туве Гран, Гунилле или Уле-Петтеру Крамер. Комитет соберет браслеты (может, они сложат их в ведро? или в пакет? а может, в коробку?) и вернет их Паапу.

— Если хочешь, можешь пойти с нами, — сказала Тува Гран. — Мы встречаемся сегодня в девять вечера на Фрюденсе, а оттуда все вместе отправимся к Паапу.

— И сколько будет народу? Тех, кто в девять пойдет к Паапу? — спросила Лаура.

— Не знаю, — ответила Тува Гран, — думаю, много. Ему придется раз и навсегда усвоить, что от наших детей надо держаться подальше!

Лаура посмотрела на Юлию и Еспера. Надо бы им помочь. Без нее им не слепить снеговика, а она болтает по телефону. Ведь снеговик-то — ее идея. Она сказала им, что лепить снеговика — это весело, и вот теперь они возятся в мокром, липком снегу, да еще в потемках. Снеговик получился без головы, а детям хочется побыстрее уйти домой. Вздохнув, она взяла их за руки и сказала:

— Мы сейчас вот что сделаем: сначала слепим большой снежный шар. Будем его катать и катать, и у нас выйдет голова для снеговика.

— И мы вставим ему морковку вместо носа! — закричал Еспер.

— Ясное дело, у него будет морковка, — ответила Юлия.

Лаура посмотрела на детей. Морковь она купить забыла.

— Нет, вместо носа у него будет помидор! — сказала Лаура. — Большой красный нос-помидор! Это куда лучше!

Она взглянула на дочку. Никто не посмеет тебя тронуть.

— Так ведь, Юлия?

Юлия открыла было рот, но снова закрыла его. Еспер вытер лицо варежкой и принялся прыгать, стараясь согреться. С каждым прыжком он повторял: «Лепим, лепим, лепим, лепим, лепим, лепим».

— Помидор — тоже хорошо, — тихо произнесла Юлия.

* * *

Лаура бежала. Бегала она быстрее всех. Лаура всегда быстро бегала. Выбежав за ворота, она выскочила на дорогу, обогнула угол, миновала дом Тувы Гран и помчалась по засыпанной снегом дорожке, которую после снегопада так никто и не расчистил. Подбежав к ветхому дому с разбитыми окнами, она принялась колотить в дверь. Старик открыл дверь и посмотрел на нее.

— Желаете зайти? — спросил он.

— Да, — ответила Лаура.

— Присядете? — предложил Паап.

— Да, — сказала Лаура.