Благословенный 3 (СИ)

Затем русские начали планомерно разрушать городские укрепления, действуя на редкость скурпулёзно: они не просто взрывали и сносили стены, но ещё и сбрасывали камень в море, чтобы его нельзя было повторно использовать для восстановления разрушенных стен. При этом в море образовались отмели, сделавшие порт Алжира неспособным принимать корабли с осадкой более двух футов. Часть камня ластовыми судами отправили на Мальту, дабы использовать в строительстве казарм и укреплений. На работах использовали и моряков, и солдат, и освобождённых рабов, а также военнопленных.

В городе была захвачена обширная добыча — пушки, ядра, ружья, продовольствие и различные товары. Более-менее приличные орудия и мушкеты отвезли на Мальту, остальное также затопили в море. Большие запасы пшеницы привели в негодность, залив их водой с помощью судовых помп (мокрое зерно, естественно, начало прорастать). Более-менее ценное имущество (ткани, оливковое масло, красители, финики, большие запасы хлопка) вывезли на Мальту или даже продали на месте тунисским и левантийским торговцам, нахлынувшим на запах поживы, как стая саранчи.

Пока всё это происходило, дей Алжира, благоразумно сбежавший в горы, прислал парламентёров с предложением переговоров. Требования контр-адмирала Пустошкина оказались просты: русские обещали прекратить разрушения города и удалиться, при условии освобождения всех христианских рабов (особенно Пустошкина интересовала судьба моряков со «Святого Агапита») и выплаты крупной контрибуции.

Первые два условия дею были нипочём, а вот с деньгами расставаться не хотелось. Он долго торговался, пытаясь хоть как-то «спасти лицо» перед подчинёнными эмирами и реисами, и в итоге ни о чём не договорился. За это время город был страшно разрушен; укреплений его более не существовало.

Наконец, уже глубокой осенью русский флот возвратился на Мальту. Тут их уже ждали шведы. Увы, результаты похода майора Блессинга оказались совершенно неудовлетворительны. Галеры и шебеки варваров успешно избегали атак шведских фрегатов!

Пустошкин тут же решил устроить совещание

— Как вы полагаете, отчего вам не получилось блокировать порт Триполи? — первым делом спросил он Блессинга.

— Берега Триполитаниии очень мелководны. Капитаны опасаются действовать там, ведь сесть там на мель — проще простого! И небольшие, неглубоко сидящие пиратские суда очень успешно обходят наши фрегаты по мелководью, особенно ночью или во время утреннего тумана!

В сущности, это было ожидаемо. Фрегаты всех стран предназначены для действия в открытом море. Для мелководных и шхеристых вод они слабопригодны — тут нужны суда специальной постройки.

— Господа, вам надо менять тактику! Фрегаты пусть крейсируют в открытом море, перехватывая пиратов там. Для действия против пиратских портов вам нужны мелкосидящие суда — бомбардирские кэчи. Фрегаты нужны для действий в открытом море: медленные казённые и купеческие суда будут ходить в составе конвоев, под охраной ваших или наших фрегатов. Быстроходные клиперы могут плавать самостоятельно; а на случай маловетрия у них есть карронады. Надо снабдить всех книппелями, картечью, и обеспечить возможность вести орудийный огонь с большим углом склонения.

— Есть, господа, — важно заявил Чичагов, — ещё один вариант, который предложил лично государь император… Выдержав паузу, (Чичагов -тот ещё лицедей), Павел Васильевич веско продолжал:

— Судно-приманка! Обычная с виду бригантина или шлюп, с заметно повреждённым такелажем. Упавшая рея, порванный, полощущийся на ветру грот — для пирата это верный признак лёгкой добычи. Пока давайте действовать так; а атаку на Триполи мы с вами ещё проведём, но уже в следующем году, когда пополним необходимые боеприпасы и подготовим снаряжение.

* * *

Такой план действий был принят и реализован. Самые быстроходные торговцы шли самостоятельно, более медлительные собирались в конвои под охраной фрегатов и бригов. Но особенно эффективно действовали «суда-ловушки» с якобы поломанным такелажем.

Пиратские фелюги, шебеки и кирилычи немедленно бросались на «подранка», и лишь когда абордажная команда собиралась на баке, отворялись замаскированные орудийные порты, и прямо у толпу тюрбанов летел добрый залп: по корпусу зарядом из трёх ядер в каждом стволе, а по верхней палубе — картечью. Затем короткие, злобные как бульдоги карронады начинали молотить по пирату со скорострельностью в четыре выстрела в минуту, и вскоре на палубе алжирца оставались лишь трупы и умирающие, а кровь абордажной команды начинала вытекать через клюзы. Попытка убежать никогда не кончалась добром — книппели перерубали такелаж, мачты летели за борт, и вскоре «жертва», встав с кормы, методично всем бортом расстреливала обездвиженного «охотника» ужасающим анфиладным огнём.