Благословенный

Я вежливо поклонился, недоумевая, что, собственно, происходит.

— Добрый день, Прасковья Ивановна! Как поживаете? Как здоровье ваше? — обратился к ней Протасов.

Они некоторое время говорили о всяких пустяках, я же смотрел и пытался угадать, кто она такая. Хотя разговаривали они на русском языке, по выговору было понятно, что для дамы он не родной; впрочем, это не редкость. У многих аристократов, когда они говорят по-русски, проскальзывает иностранный акцент, будто они с детства говорили на ином языке, а лишь затем начали учить русский.

Когда они закончили разговор, дама довольно развязно потрепала меня по голове, и мы расстались.

Личность незнакомки вызывала у меня самые разные подозрения. Может, какая-то дальняя родственница из Германии? Лишь Костик Курносов развеял моё заблуждение:

— Ты что, Длиннонос? Совсем уже? Это ж Гесслер, твоя англичанка!

Эх, Семён Семёнович… Ну конечно! Это гувернантка, мадам Гесслер, воспитывавшая меня во младенчестве. Англичанки считаются лучшими в уходе за детьми: в аристократических семьях принято отдавать детей в их руки лет до семи, после отдавая их воспитателю-французу. Царская семья — не исключение…

Да, нехорошо вышло. Надеюсь, Курносый не сделает каких-то далеко идущих выводов из этой маленькой неловкости. А вот мне впору призадуматься.

Вот сейчас я пытаюсь повлиять на политику Империи в сторону активности на морях. Не исключено, что однажды наши с Англией интересы столкнутся, и дело дойдёт до конфликта. И как, интересно, с ними воевать? Они с колыбели воспитывают наших высших аристократов. Их промышленники и инженеры руководят нашими оборонными заводами. На флоте половина высших офицеров — выходцы с Альбиона, и, надо признать, это наиболее толковая половина. Огромное количество промышленников, негоциантов, специалистов разных отраслей — сплошь англичане. Оттуда мы получаем технологии, оборудование, приборы, товары из далёких стран. Сколько денег тратится ежегодно на проталкивание интересов Сент-Джеймского дворца — даже невозможно представить. В общем, воевать с Англией — крайне неблагодарное дело, особенно учитывая, что мы нигде не можем нанести им реального ущерба, а вот они — могут.

Но ничего, со временем это изменится.

Встреча с бывшей гувернанткой, имевшей, как оказалось, в Зимнем Дворце квартиру, не была единственной неожиданностью. Однажды у лестницы я столкнулся с группою господ в… шведской униформе! Оторопев, рассматривал я эти странные наряды: фрачный синий мундир, кожаные белые кюлоты, высокие синие чулки — трудно придумать что-то менее практичное для войны, в особенности белые штаны. Тут на лестницу выглянул Безбородко, сделал страшные глаза и немедленно увел этих господ. Тут только прибежала ко мне мысль, что визитёры — те самые финские инсургенты, что сорвали летний блицкриг короля Густава. Бабушка работает в нужном направлении!

Однако же, как известно, добрым словом и револьвером всегда добьёшься большего, чем просто добрым словом. Чтобы тебя принимали всерьёз, кроме интриг и дипломатии, нужна ещё пехота, кавалерия, артиллерия и люди, способные всем этим распорядиться. Вот они-то и должны были вскоре появится в Зимнем дворце.

Глава 27

Потёмкин и Суворов прибыли в Санкт-Петербург в разгар зимы. На 11 — е число февраля в Зимнем дворце был назначен торжественный приём, где мне и довелось впервые в жизни увидеть их.

В тот день поутру занятия были отменены. Сначала нас позвали в «фонарик» над крыльцом Зимнего дворца. Императрица заняла место у центрального окна, вокруг неё собрались княгиня Дашкова, фрейлины Протасова и Браницкая, статс-секретарь Безбородко, Салтыков, и, разумеется, мы с Курносовым. Сначала мы всё чего-то ждали. Фрейлины, хихикая, выводили на оконном стекле какие-то монограммы и узоры.

Затем прямо напротив крыльца остановилась дорогая карета, из которой вышли несколько офицеров в епанчах. Среди них сразу же бросалась в глаза могучая фигура в роскошных мехах.

— Смотрите, Потёмкин! — зашушукались фрейлины.

Действительно, это были Потёмкин, Суворов и ещё пара офицеров. Однако же пониматься они не спешили, лишь поклонились, глядя в сторону окошек фонаря; императрица помахала им сложенным веером. Наконец Александр Андреевич Безбородоко воскликнул:

— Едут! Смотрите туда! Вон, едут!

И тут мимо наших окон, вздымая буруны снежной пыли, под звуки труб на рысях проехал эскадрон Конногвардейского полка, везя с собою знамёна и бунчуки, взятые у турок под Очаковым и Кинбурном. Их было много! В эскадроне Конной гвардии больше ста всадников, и у каждого было по одному, а то и по два знамени!