Благословенный

— Давайте не будем паниковать. Следует вспомнить, что последовательным и яростным врагом Франции является Англия. Не думаю, что это государство будет спокойно смотреть, как уничтожают Австрию. Они уже вовсю ищут новых союзников для австрияков, и, вероятно они их найдут. Что касается угрозы восстановления Польши, — хочу обратить Ваше внимание, что Пруссия смогла договориться с Францией, несмотря на польский вопрос. А ведь Пруссии теперь принадлежит даже столица Польши! Я уверен, что французы дали пруссакам относительно польских земель некоторые гарантии, естественным образом распространяющиеся и на нас. Полагаю, если мы твёрдо заявим о своём нейтралитете, Сент-Джеймсскому двору не останется ничего другого, как подкупать пруссаков, шведов, датчан, и даже итальянцев, лишь бы не допустить господства Франции в Европе!

— Все эти союзники ничего не значат без России! — заметил Самойлов.

— Александр Николаевич, не стоит преувеличивать роль и значений нашей страны. Мы вошли в европейские дела лишь в конце царствования Петра Великого, а до той поры Европа прекрасно обходилась без нас. Полагаю, они и дальше проживут без наших пушек некоторое время. Нам же не стоит чрезмерно торопливо бросаться в эти дрязги, в которых мы, признаться, не очень разбираемся. Думаю, нам надобно взять пример с мудрой политики северо-американских штатов, старающихся не лезть за пределы своей территории. В общем, — подвёл я итог — предлагаю Совету проголосовать за невмешательство. Уверен, что нам не следует тратить силы нашей державы на разрешение каких-то узко-европейских проблем!

— Ваше Величество, — не сдавался обер-прокурор Сената, — такая политика может иметь совершенно ужасающие следствия. Если европейские страны объединятся против нас…

— Но прежде всего, должен сказать, что я не очень-то боюсь европейских армий. В нашей стране для европейцев тяжело даже просто мирно жить, а уж воевать и вовсе невыносимо! Маленькой армии нашу страну не одолеть, а большую здесь не прокормить. Это первое, что я хотел бы сказать на сей счёт.

Второе: разумеется, никто не мешает нам проводить в Европе активную политику, но при этом не ввязываться в воины. Мы можем использовать наш флот, можем, по примеру англичан, применять финансы, если, конечно, сумеем их наладить. Нам следует искать другие пути воздействия на Европейскую политику, воздерживаясь от прямого военного противостояния. Думаю, как раз если мы будем чрезмерно активны, то именно это может вызвать против нас объединение сил Европы. В общем, я голосую за нейтралитет. Что же касается французской угрозы, хотелось бы сказать следующее: никакая нация не может длительное время поддерживать напряжение своих военных и финансовых сил на таком уровне, как это демонстрируют сейчас французы. Сейчас пока ещё в них силён революционный задор, но уже через несколько лет их постигнет разочарование и усталость. Так что, думаю, через несколько лет они не будут представлять той угрозы, которую несут сейчас. И нам сейчас очень важно оставаться в стороне до момента, пока французы окончательно не угомонятся!

Господа советники были несколько озадачены. Такой изоляционизм казался им чем-то крайне необычным.

— Ваше Величество, но в прежнее царствование основой нашего могущества была активная европейская политика! Этаким образом бы окажемся там, где находилась наша держава до воцарения Петра Великого!

— Да, в чём-то я с вами соглашусь. Нельзя не поставить в заслугу предыдущего правительства великие наши успехи в области внешних сношений. Плодами их стало присоединение бывших польских владений и укрепление нашего положения на юге, на черноморских берегах. Однако же рискну высказать мысль, что дальнейшее продолжение такой политики не может иметь место!

Брови Александра Андреевича в изумлении поползли вверх.

— Отчего же, Ваше Величество, вы считаете невозможным продолжать политику, принёсшую нашему отечеству столько славы? — спросил Самойлов, — И какие именно стороны внешней политики Российской державы считаете вы неудачными и требующими исправления?

— Господа, первое, на что я бы хотел обратить внимание, это высокая стоимость нашей европейской активности. Не секрет, что финансы державы пребывают в расстройстве, размеры которого мне ещё предстоит узнать! Кстати, Александр Романович, — обратился я к Воронцову, — третьего дня жду от вас доклад о положении дел с государственным кредитом и возможных мерах к его исправлению!

— Непременно всё будет исполнено, Ваше Величество! — подтвердил тот.

— Так вот, господа, — войны дорого стоят и довольно плохо окупаются! Поэтому, я бы желал, насколько это возможно, сократить наше политическое присутствие в Европе. Нам нужен мир. Двадцать лет мира — и вы не узнаете Россию!

Вельможи недоуменно переглянулись.