Благословенный

На следующий день мы поехали в Павловск и Гатчину. Павловский дворец, мертворождённое детище моего отца, несмотря на гигантские размеры, показался нам крайне плохо приспособлен к размещению даже такого сильно урезанного двора, как наш. Огромный, в шестьсот десятин, парк, посреди которого возвышалось просторное здание с очень эклектичным фасадом. Похоже, заказчик, а с ним и архитектор, в пожеланиях своих метался между псевдоготикой и палладианством, да так ничего и не выбрал. Находясь здесь, я постоянно ловил себя на мысли — как же мне всё тут не нравится! Наталья Александровна испытывала схожие чувства.

— Право, не знаю, что мы тут делаем, Саша. Если уж Царскосельский дворец кажется тебе слишком отдалённым от Петербурга, то зачем мы смотрим Павловск и Гатчину?

— Ну, давай же осмотрим всё, раз начали! Можно же что-то придумать: например, Сенат и коллегии перевести в Павловск, и жить в Царском Селе, — предложил я, и мы поехали в Гатчину.

Здесь нас встретил звонкий лай собак. На тот момент Гатчинский дворец пустовал, а размещалась здесь лишь Обер-егермейстерская контора и остатки зверинца графа Григория Орлова.

— Бедные зверюшки! — умилилась супруга. — Надо бы о них позаботиться!

Мне розовая Гатчина не понравилась категорически. До того я бывал здесь ровно 2 раза: сначала ещё детьми нас с Константином привозили сюда в разгар зимы, когда Екатерина ездила в Крым (помню, что большая часть Гатчины стояла нетопленой), а потом год назад мы приезжали сюда на охоту. Однако, я ни разу не осматривал дворца полностью, лишь теперь исправив это упущение.

В Пеллу мы решили не ездить — из Царского Села ехать туда далековато, к тому же нам точно было известно, что усадьба эта находится довольно далеко от Петербурга, не достроена, и требует больших вложений, так что под резиденцию она не пойдёт.

Пока мы развлекались таким образом, наша свита стала партиями, через сутки одна после другой, отправляться в Москву. Сделано это было, чтобы все могли без спешки и тесноты разместиться в путевых дворцах. Вслед за ними отправились и мы.

После пятидневного путешествия являлись последовательно одни за другими в Петровский замок, расположенный у Московских ворот. Это здание было выстроено императрицей Екатериной для краткосрочных остановок, ибо обычай предписывал государям каждый раз торжественный въезд в Москву. Здание было отстроено в то время, когда императрица Екатерина предпочитала готическую архитектуру всякой другой, но в общем, производит впечатление бесформенной массы. У него мрачный вид, и он скверно расположен: с одной стороны запущенный парк, с другой — большая дорога, пересекающая открытое голое пространство. Хотя город находится всего только в четверти часа езды, но из Петровского дворца его совсем не видно. Несмотря на радикальное сокращение двора, все придворные оказались плохо размещены, а ведь нам простояло прожить тут добрых две недели, пока в самой Москве готовилась коронация и торжественный въезд.

Всё это время московская публика приезжала в Петровский дворец, чтобы представиться новым императору и императрице. Эти приёмы были занимательны — я мог познакомиться с видными московскими аристократами, известными совей оппозиционностью петербургскому свету, — но крайне утомительны и отнимали много времени. Между тем я хотел смотреть Москву и Подмосковье — присутственные места госпиталя, и, конечно же, частично принадлежавшую мне текстильную фабрику Грачёва. Пришлось ввести приёмные дни, после чего я смог свободно, хотя и «инкогнито», ездить в Москву. Надо сказать что поездки эти принесли мне мало удовольствия — вследствие оттепели дороги сделались почти непроезжими. Карета, в которой находились мы с императрицей, каждую минуту грозила падением, но нас это лишь забавляло.

— Не боишься ли ты любовь моя? — спросил я Наташу когда мы проезжали особенно ужасный буерак

— Как можно, Сашенька! Я всегда помню, чьей дочерью я являюсь, да и супруг мой, как говорят, не зря получил свой Георгиевский крест!

— Ну вот и молодец! — похвалил я жену, звонко целуя её в ухо.

— Ааай, злодей! — громко заверещала супруга, шутливо отбиваясь перчаткой.

27 марта, в Вербную субботу, состоялся торжественный въезд императорской четы в Москву. Поезд был громадный, войска тянулись от Петровского дворца до дворца Безбородко. Все гвардейские полки прибыли из Петербурга, согласно существующему в подобном случае обыкновению.

Кортеж задержался в Кремле, где мы обошли соборы и поклонились мощам. Оттуда двинулись дальше и в девять часов вечера прибыли ко дворцу Безбородко, отправившись из Петровского еще около полудня.