Благословенный Камень

Не успела женщина даже задать вопрос, как Катарина выпалила: «Ла иллаха илла Аллах!», что означало «Нет Бога кроме Аллаха», — основную исламскую молитву, которую она слышала от доктора Махмуда.

Женщина подняла брови:

— Ты мусульманка?

Катарина закусила губу. Доктор Махмуд достаточно много рассказал ей об исламе, и то, что она знала из Корана, помогло бы ей сойти за единоверку этой женщины. Но она вспомнила дона Адриано, его верность Святой Деве и его обет защищать христианских странников, и, зная, что его будут пытать за веру и что он никогда бы не отрекся, она опустила голову и тихо сказала:

— Нет, госпожа, я христианка. Но я умею читать и писать, — быстро добавила она, надеясь, что, может быть, это спасет ее от участи других женщин, потому что она подозревала, что жизнь в дворцовых кухнях и прачечных тяжелая и недолговечная.

Женщина уделила Катарине чуть больше внимания, чем остальным, — осмотрела ее руки и зубы и спросила, кто она по крови, на что Катарина ответила, что она — знатного рода. Наконец женщина дала знак своему помощнику, и тот провел Катарину через двери, за которыми, к своему удивлению, она увидела баню, где было множество полунагих девушек и женщин. Здесь ее хорошенько отмыли, при этом прислужница бормотала что-то о том, что христиане не слишком часто моются. С ее тела удалили все волосы, что, как она узнала позже, предписывал Коран как женщинам так и мужчинам.

Ей дали чистую одежду — необычный наряд, состоявший из длинной накидки, шаровар и покрывала, чтобы закрывать лицо, и, после того как Катарина ответила на несколько вопросов и продемонстрировала свое искусство владения швейной иглой, ее зачислили в свиту хозяйки нарядов. Вскоре она узнала, что это ее положение, каким бы низким и унизительным оно ни казалось, все же позволяло ей беспрепятственно ходить по всей женской половине дворца в компании швей, каждая из которых занималась отдельным видом рукоделия. Катарине сказали, что, если она хорошо себя покажет, то, возможно, когда-нибудь ее сделают хранительницей ниток, которая должна только раздавать нитки для вышивания и у которой есть свои помощницы. Хоть эти слова были сказаны для того, чтобы обрадовать ее и ободрить, для Катарины это прозвучало как приговор, потому что это означало, что она до конца своих дней будет жить в этом дворце.

Так она начинала свою новую жизнь в роскошном дворце султана в Константинополе. Никому не было интересно, что она — подданная Германии, разыскивающая своего отца, и что она родилась свободной женщиной с определенными правами, а может быть, даже происходит из знатного рода. Никого не интересовало о ней вообще ничего, даже ее имя, потому что во дворце султана жили тысячи рабов и слуг, которых всех когда-то привезли сюда насильно. Они смирялись и жили в этих высоких стенах, а многие даже обращали такое положение вещей себе на пользу и добивались высоких постов, приобретая богатство и политическое влияние.

Сераль, представлявший собой целый комплекс строений, расположенных среди зеленых насаждений и обнесенных высокими стенами, стоял на холме с видом на форум Феодосиуса и знаменитые султанские конюшни, где было четыре тысячи лошадей. И в этом изолированном экзотическом мире Катарина впервые в жизни попробовала рис и приучилась пить кофе утром, днем и вечером. Она также приучилась по пять раз на дню падать на колени для молитвы, и при этом сердце ее обливалось кровью, потому что доктор Махмуд так же молился в их саду в Бадендорфе, во время путешествия по Янтарному Пути и на борту злосчастного португальского корабля. Катарина молилась о доне Адриано, — она отчаянно надеялась, что он жив и находится где-то неподалеку, и о своем отце, укрепляясь в своем намерении добраться до Иерусалима, чтобы разыскать его.

Женщины, жившие в императорском гареме, делились на две категории: наложниц и их прислужниц. Наложницами были женщины, из-за своей красоты, осанки и обаяния подпадавшие под определенные критерии и поэтому отобранные для постельных утех султана. А их прислужницы, среди которых были и чернорабочие, и женщины, обладающие определенными умениями и знаниями, должны были выполнять тысячи прихотей наложниц. Катарина должна была украшать ткани и материи, и без того невообразимо роскошные, всякими завитушками и финтифлюшками. Но ее, по крайней мере, не отправили работать на кухню или в баню, где нужно было греть воду (в других местах эту работу выполняли мужчины, но ни один мужчина не допускался в сераль).