Благословенный. Книга 4

Запрягался дилижанс четвёркой лошадей, причем кони должны были быть весьма приличными. Решено было применять для этой цели битюгов; они вполне справлялись с дилижансом, а во время войны могли быть реквизированы для артиллерии.

Почтовые отделения получили индексы — специальные номера, облегчавшие транспортировку почты. Мешки с письмами теперь доставляли «вперевалку» попутными дилижансами — это сильно облегчало дело и серьезно удешевило услуги почтового ведомства.

Все эти меры резко улучшили финансовые показатели нашего почтового ведомства. И я начал задумываться о выходе на международные рынки. Почему бы не применить все эти инновации, например, в Германии или в Англии? Потребители там богаче, а значит, и прибыли будут ещё более весомыми. И вскоре тандем из компаний «Русский дом» и императорской почты, после акционирования получившей название «Общество Меркурий», стал готовится к выходу на европейские рынки.

* * *

Ещё я последовательно шёл по пути давно задуманный финансовой реформы. Серебряные деньги систематические изымались из оборота, медная монета менялась на латунную и не имела более соответствия между номиналом и весом. Русские деньги постепенно становились «фиатными».

Тут, однако же, возникла проблема. Дело в том, что совершенно необеспеченных денег тогдашнее общество принять не смогло бы: слишком свежи были воспоминания про страшное обесценение французского франка и шведского ригсталера. Поэтому моя идея заключалась в том, чтобы номинировать деньги по товарам, и обеспечивать их обмен на реальные товарные ценности, производимые в России: прежде всего это хлеб, уральское железо, пенька и лён.

И тут встал интересный вопрос: а как определить цену того же железа для нужд казённого размена на деньги? Нужно было назначить именно реальную, взвешенную стоимость рубля в русских товарах: ошибка в ту или другую сторону могла принести казне многомиллионные убытки. Вот например: казначейство объявляет, что готово отдать всем желающим за один бумажный рубль, скажем, три фунта железа. Если эта цена вдруг оказывается выше рыночной, рубль неминуемо упадёт до реальных рыночных значений; ну а в случае, когда объявленная цена окажется вдруг ниже текущей стоимости железа, огромное количество торговцев немедленно выстроится в очередь и будет, размахивая пачками банкнот, требовать от казны передать им это самое железо по заниженной цене. Понятное дело, и тот, и другой варианты крайне нежелательны!

И вот что получается: для того чтобы задуманная мной финансовая система функционировала нормально, мне нужно знать реальные цены на российские товары. А я не могу их добыть нигде, потому что в Петербурге до сих пор нет биржи!

Напомню: сие многострадальное здание по проекту архитектора Джакомо Кваренги начало строиться ещё при бабушке Екатерине. Однако прижимистая старушка, не желая тратиться в одиночку, решила привлечь к софинансированию купцов. Увы, но при возведении здания Кваренги добиться этого не удалось: взыскательных петербургских негоциантов сравнительно небольшое и скромное здание нисколько не вдохновило. Они просили внести в проект изменения, а гордый итальянец наотрез от этого отказался. Нашла коса на камень! Кваренги упёрся, а купцы, по-старинке совершавшие миллионные сделки в трактире, за самоваром чая, как будто бы и не особо печалились отсутствию в городе биржи.

И вот такой тянитолкай длился до тех пор, пока дурак Архаров не снёс за одну ночь этот недострой, «пытаясь предугадать желание императора». Ну, что же, может оно и к лучшему: зато теперь у меня есть возможность проявить себя на новом поприще и блеснуть тонким, изысканным вкусом, продемонстрировав своим подданным архитектурный провиденциализм уровня 21 века. Короче, я решил спроектировать такое здание, чтобы господа купцы, охренев от экзотичного, футуристичного вида будущего храма алчности, безо всяких возражений отстегнули бы нужные суммы: да и вообще, поразить отечественную и иностранную публику и украсить город.

Я долго раздумывал, что же мне на самом деле нравится, и каким дизайном можно увлечь наших сало-пеньковых королей. В строительстве я был не особо силён, но какие-то интересные постройки видел, пусть и на картинках. Дело оказалось не столь уж и простым! Здание церкви Святого Семейства в Барселоне пришлось отвергнуть (долгострой), Сиднейский театр — тоже (у нас пока нет бетона), Нью-Йоркский ВТЦ вызывал дурные ассоциации… и тут откуда-то из архетипических глубин моей памяти выплыл образ Хрустального Дворца.