Благословенный. Книга 5

— Как ни удивительно, если рассматривать явление вне его связи с окружающим миром, то можно прийти к самому неверному выводу, — хладнокровно пояснил Лепёхин. — скажем, сердце свиньи очень похоже на человеческое, и рассматривая его отдельно, легко ошибиться и признать его за орган нашего соплеменника. Но если вы посмотрите не на одни сердца, а в грудные клетки, то тотчас же отличите человеческие ребра от свиных. С «теплородом» та же проблема: когда мы рассматриваем котелок, кипящий на костре, эта теория и ея формулы кажутся нам применимыми, а вот если мы рассмотрим поршень в цилиндре парового механизма, где к нагреву добавляется ещё и трение, то результат совершенно переменится!

Затем я поставил вопрос на голосование, и незначительным большинством голосов теория флогистона была признана научным сообществом «недостоверной». Новые машина требовали развития теории термодинамики, а «теплород» тянул нас назад, и покончить с ним было крайне важным делом.

* * *

Следующий доклад был посвящен теории эволюции. Произносил его господин Лепёхин, используя, в том числе, результаты опытов и исследований Палласа, предпринятых им на островах Тихого Океана. И она произвела впечатление!

Мосье Сент-Илер с бледным от волнения лицом вслушивался в речь пожилого русского учёного, произносимую на не самом лучшем французском языке. Чёрт, да это же его мысли! Русские продвинулись много дальше там, где сам он остановился на полпути! «Изменчивость», «Наследственность», «Приспособление к природным условиям», «Случайные мутации», «Выживание наиболее приспособленных» — вот оно, законченное учение, разрозненные элементы которого он, Сент-Илер, только лишь начинал продумывать!

Как и ожидалось, доклад вызвал массу возмущений. Кто-то был недоволен «забвением божественных законов», другие приводили вполне научные возражения и доводы.

— Но как же доказать, что изменчивость организмов и вариативность их развития имеют место быть? — ехидно спросил мосье Арно. — Пока этого не сделано, все ваши рассуждения — лишь пустое сотрясание воздуха, бесплодные умствования…

Сент-Илер знал, что доказать то невозможно. Нельзя же устроить наблюдение за жизнью длиной в тысячи, десятки тысяч лет!

— Мы уже занимаемся этим! — спокойно ответил Иван Иванович Лепёхин.

— И каким же, позвольте спросить, способом вы это намерены сделать? — не отставал Арно.

— Очень просто. Вы, должно быть, знаете, что один и тот же сорт горошка приносит и жёлтые, и зелёные горошины, в, казалось бы, хаотичном беспорядке. Но на самом деле это не так: появление плодов разного цвета подчиняется некой закономерности. Изучив её, мы познаем тайны изменчивости, — одного из ведущих, важнейших элементов природной эволюции!

— Но это противоречит христианскому учению! — возмущался протестант Гаугвиц.

— Это не так. Ещё Августин Блаженный говорил, что Господь создал Землю, благословил ее жизнью. А уже все прочее свершилось само, хотя и в рамках его воли. Вы, христианин, будете спорить со святым отцом церкви?

— Это противоречит Библии! Там сказано про творение, что оно состоялось за шесть дней…

— Вы при этом присутствовали? Нет? Тогда как вы можете быть в том уверены, если данные науки говорят о другом? Разве вы не ученый?

А допотопные животные? Ведь это — некие монстры, не попавшие в Ковчег; их существование доказано вашими же находками. Но про них ничего не сказано в Библии — значит ли, что их никогда не существовало?

Гаугвиц на это лишь молчал и яростно вращал глазами.

— Ничто иное, как стремление всякого организма к совершенству движет изменчивостью и приводит к созданию новых видов! Посмотрите на тучных овец, на тонкорунных мериносов, на ангорских коз — сколь далеки они от их диких предков! А как жираф развил свои навыки поедания листьев, обзаведясь длинною шеей! Это животное, как известно, проживает в тех областях Африки, где чахлая трава не даёт достаточной пищи и приходится кормиться листвою. Жирафам приходится постоянно вытягивать шею, чтобы дотянуться до листьев, растущих у них над головой. Поэтому их шеи становятся длиннее, вытягиваются. Муравьеду, чтобы ловить муравьёв в глубине муравейника, приходится постоянно вытягивать язык, и тот становится длинным и тонким!

— С вашей концепцией невозможно согласиться. Животные не имеют понятия о «совершенстве» — они просто пытаются выжить. Тот же жираф, получив длиннющую шею, страдает от её заболеваний, плохо бегает и не может спать иначе как стоя. Кроме того, вы неправы, говоря, что в саванне нет травы — её там достаточно, чтобы прокормить огромные стада антилоп. Просто жираф, очевидно, начал проигрывать эволюционную борьбу с другими видами за пастбища, и вынужден был специализировать своё продовольствование на листьях деревьев. Если орган часто упражняется, он развивается. Если орган не упражняется, он постепенно отмирает. Например, кроту под землёй глаза только мешают, и они постепенно исчезают. Всё это происходит медленно: как говорил великий Лейбниц, «природа не делает скачков»…

Жорж Леопольд Кювье, однако же, с этим был совершенно не согласен.