Благосостояние для всех

Ни одно течение экономической мысли не отрицает, что в эпоху либеральной экономики человечество в смысле цивилизации сделало огромный шаг вперед. После того, как закостенелое цеховое устройство со своими хозяйственными, но также и этическими и сословными понятиями стало тормозом прогресса, восторжествовал принцип „laissez faire", открывший дорогу небывалым экономическим силам. В то время как цехи осуждали личную инициативу и передовые идеи, предприниматель начинавшегося XIX века мог сам все решать, как ему поступать со своей продукцией. Так как все предприниматели имели одинаковые шансы в рамках свободной деятельности, развилась конкуренция, а благодаря ей развился и «рынок», ставший центром перекрещения всех экономических интересов. Образующиеся под влиянием спроса и предложения рыночные цены давали такое направление производству и потреблению, которое шло на пользу всем.

На протяжении последних десятилетий XIX века выявились однако факторы, которые, с одной стороны, нарушали эффективность рыночного хозяйства, с другой – приводили к усиленным трениям социального и политического характера.

Силы, присущие самому рыночному хозяйству, а также мероприятия государства, привели к стеснению механизма конкуренции путем создания монополий и иных позиций, господствующих над рынком. Развитие техники со своей стороны лишний раз содействовало появлению определенных монопольных тенденций, так что равенство условий в конкуренции было, несомненно, повсюду нарушено.

Любая монополия таит в себе опасность того, что потребитель окажется обделенным, и к тому же она замедляет экономический прогресс. Отрицательные последствия стремлений к монополиям должны были тем сильнее дать себя знать, чем меньше были по своему масштабу те или иные народные хозяйства и чем больше они отгораживались от мирового рынка путем протекционистских мероприятий, или поскольку, используя такую изоляцию, частнохозяйственные монопольные позиции сознательно поощрялись путем хозяйственно-политических мероприятий [43].

Пользоваться результатами хозяйственных достижений должны все

Краеугольным камнем такого взгляда на картели является мое убеждение, что в условиях свободной конкуренции дают себя знать силы, которые действуют в том направлении, чтобы достижения экономического прогресса и улучшение в методах труда не находили свое отражение в повышенных прибылях, пенсиях или синекурах, но чтобы все успехи шли на пользу потребителю. Социальный смысл рыночного хозяйства в том и заключается, что любой успех экономики, любое достижение рационализации, любое повышение производительности труда идет на благо всему народу и служит лучшему удовлетворению нужд потребителей.

По этим соображениям рыночное хозяйство не может быть отделено от свободной конкуренции; оно не может также отказаться от функции свободной цены. Кто захочет исключить функцию свободной цены, тот умерщвляет конкуренцию и содействует оцепенению экономики – и безразлично, проводится ли это государственными учреждениями или предпринимательскими организациями, как, например, картелями.

Последовательно придерживаясь такого образа мыслей, я всегда полагал, уже начиная с первого дня валютной реформы, что ограничение и устранение многочисленных форм влияния государства на цены является моей благороднейшей и важнейшей задачей. Всякий знает, что с этого времени я обосновал мою экономическую политику на принципе свободы, на принципе свободного выбора работы или деятельности, потому что действительно органический и гармонический порядок вещей может быть обеспечен только в определяемом свободной конкуренцией и свободным образованием цен свободном рынке.

Я решительно отвергаю любую форму бюрократически направляемого хозяйства и государственного принудительного хозяйства, и столь же твердо я намерен оказывать сопротивление другим формам коллективного воздействия на экономику. Между государственным и предпринимательским плановым хозяйством нет разницы ни в принципе, ни на практике. Если мы уж хотим, чтобы у нас установился и сохранился свободный экономический и общественный строй, то мы не смеем никому и ни одной группе предоставлять право истолковывать свободу по собственному вкусу и усмотрению и затем ее еще ограничить. Свободное хозяйство в моих глазах соответствует свободному предпринимательству [23]. Предприниматели не знают, что они делают, они поступают как самобичевальщики (флагелланты), когда они объявляют войну системе экономики, основанной на свободной конкуренции.

Я считаю свободу единым и неделимым целым. По моим понятиям политическая и хозяйственная свобода и свобода человека вообще составляют сложное единство. Немыслимо тут вырвать одну часть, чтобы не рухнуло и все остальное [32].

Тайна рыночного хозяйства