Благостный четверг

— Да, прямо чудеса, — начала рассказывать Мейбл. — Завела я как-то щенка. Ну, Фауна и составила ему гороскоп. И выходило, что на третий год, в день своего рождения, в десять часов утра, щенок должен лопнуть.

— Ну и как, лопнул? — спросила Сюзи.

— Лопнуть-то не лопнул, видать, по ходу дела что то сместилось в гороскопе, а все одно, погиб. В третий свой день рождения, ровно в десять утра, взял да и загорелся. Жарко было, я еще, помню, лимонад пила…

— Где бы это записать, что не пиво, — сказала Фауна.

— От чего же он загорелся? — спросила Сюзи.

— Не знаю, верно, от жары. Жалко, хороший был кобелек. Не слишком, правда, смышленый. Никак не могла отучить его дома гадить. Подойдет, бывало, к Джо Элеганту, задерет ножку…

— Так, наверное, Джо его и поджег! — воскликнула Сюзи.

— Неправда! — сказала Мейбл. — Джо тогда в больнице лежал.

В этот миг Фауна подскочила на стуле.

— Вот те раз!

— Что такое? — спросила Бекки. — Что там у нее?

— Знаешь ли ты, Сюзи, кто будет твоим спутником? — внушительно сказала Фауна. — Спутником твоим будет Рак!

— Это что, болезнь что ли? Не надо мне таких спутников!

— Не остри так глупо, — сказала Фауна. — Рак — это вроде краба. Суженый твой родился в июле. Ну-ка, теперь подумайте, кто у нас спец по всяким крабам?

— Джо Ангуро, — сказала Бекки, — он рыбой торгует.

— Да нет же, Док!.. Ну, все, если у него день рождения в июле — спета его холостяцкая песенка! Агнесса, когда у Дока день рождения?

— Не знаю. Пусть Мак спросит.

— Да, обязательно надо выпытать. И чтоб Док не догадался, для чего.

— Мак узнает, — уверенно пообещала Агнесса. — Он из Дока что хочешь вытянет.

— Только пусть поскорее, — сказала Фауна. — Ну а теперь, дорогие мои, спать! — Фауна воткнула карандаш себе в гриву. — Да выспитесь хорошенько. Во-первых, сегодня приходит в порт эсминец с богатенькими моряками. А во-вторых, вспомните, что у нас за день сегодня?

— Получка! — хором воскликнули воспитанницы.

Фауна пошла к себе, прибрала волосы. Минут через пять она отправилась с последним обходом: вынесен ли мусор, не горит ли где свет. В темной Комнате досуга краснел огонек чьей-то сигареты.

— Эй, кто там?

— Я, — ответила Сюзи.

— Чего не спишь?

— Думаю.

— Ну, теперь я точно знаю — не будет от тебя в заведении проку. О чем думаешь, о гороскопе?

— Угу.

— Док тебе нравится?

— Я его в самое больное место ранила. Но и он хорош — сам меня довел…

— Хочешь, я его обработаю? — спросила Фауна. — С моей помощью будет твой.

— Зачем? Ему не нужна жена, а если и нужна, то уж, наверное, не такая, как я.

— Э, люди сами не знают, что им нужно. Приходится подталкивать. Какой мужчина в здравом уме станет жениться? Однако женятся.

— Может, по любви.

— Да, бывает и так. Однако это самые скверные браки. Если мужчина женился по любви, девять шансов против одного, что эта женщина ему не пара. Поэтому я устраиваю все за людей сама.

— Как это?

— Понимаешь, если мужчина кладет глаз на женщину, то причина тут вовсе не в ней, а в нем самом. Например, она ему напоминает покойную мать; или она брюнетка, а он боится блондинок; или он хочет жениться в отместку другой женщине; или не уверен в своих мужских способностях и хочет увериться. У меня был знакомый, специально это дело изучал, так он говорит: мужчина влюбляется не в женщину, а в тот образ, который создает в душе… Так что лучше всего, когда брак устраивает кто-то третий, на трезвую голову. По-моему, ты Доку подходишь.

— Почему?

— Потому что на него не похожа. Ну, хочешь его захомутаем?

— Не надо. Не хочу я никого хомутать. Особенно Дока.

— Но все же так делают.

— Знаешь, Фауна, — тихонько сказала Сюзи, — ты тогда про мою жизнь все верно угадала. В шестнадцать лет это со мной случилось. Ты знаешь, он разговаривал со мной, как будто я для него единственная… С тех пор я и слов таких не слышала…

— Ничего, — Фауна обняла Сюзи за плечи, — бог даст, еще услышишь. Если я это дело слажу, я твою звездочку красным кружком обведу. Ну что, пойдем спать?

— Пойдем, — сказала Сюзи. — И все-таки не надо хомутать Дока…

Сюзи подождала, пока Фауна уляжется, и прокралась наружу. В Западной биологической все еще горел свет. Сюзи перешла улицу под фонарем, поднялась на крыльцо, постучала пальчиками в дверь. Док не отвечал. Тогда она вошла: Док сидел за столом, глаза красные от бессонницы, — перед ним, в ряд, чашки из прозрачного стекла. Вид у него очень усталый, кожа на щеках, под бородой, кажется серой.

— Поздно работаешь… — сказала Сюзи.

— Да уж. Выкинул из-за тебя первую серию зародышей, пришлось переделывать заново. А это долгая волынка.

— Прости, пожалуйста. Слушай, Док, ты должен написать свою книжку. Что уж там за книжка, не знаю, а должен!

— Наверное, ты в тот раз угадала. Не могу я ее написать, кишка тонка.

— Глупости, — сказала Сюзи, — еще как можешь, нужно только захотеть.

— Хм, в том-то вся и штука, что я, наверное, не хочу.

— Зато я хочу.

— Ты? А при чем здесь ты?

Сюзи покраснела и долго разглядывала свои ладони, не зная, что ответить, потом промолвила:

— Понимаешь, все ждут, все хотят, чтоб ты написал. Не напишешь — всем будет обидно!