Благоуханность. Воспоминания парфюмера

К. М. Веригин. Благоуханность. Воспоминания парфюмера

Вступление

Не знаю, может ли ваятель писать о скульптуре, художник о картинах, композитор о музыке. То, что они скажут, будет всегда беднее того, что можно почувствовать в красоте их произведений. Не знаю, могу ли я — парфюмер — говорить о запахах. Но меня всегда поражала легкость, с которой люди, живя в мире запахов и благоуханий, не замечают и не ценят их. Если в мире насекомых запах имеет огромное значение и животные руководствуются им, то люди не заметили еще роли аромата в своей жизни. Они не знают ни о влиянии его на формирование характера ребенка, ни о возможности защищаться с его помощью от болезней, ни об излечении его волнами больных, ни о роли его в людских симпатиях и антипатиях, ни о помощи в мире воспоминаний, фантазии и творчества, ни об отображения им возвышенности души человека. Наука не умеет еще зафиксировать запах, записать гамму его нот, зарисовать цвета его радуги… А вместе с тем не здесь ли кроются новые возможности в мире медицины, психиатрии и воспитания? Не сюда ли должны быть обращены все силы ученых? Уметь преобразовать вредные для людей запахи городов, заводов и природы и зафиксировать благоухания, возвышающие и излечивающие людей…

Я лично с самого детства ощущал жизнь, все проявления ее в ароматах и умел их заметить, оценить и запомнить. Оттого и тянуло меня с ранних лет, наперекор семейным традициям, стать парфюмером. И книгу эту я написал и решаюсь выпустить в свет не для себя, не из эгоизма. Я считаю нужным не только радовать людей, создавая новые ароматы, но и обратить их внимание на глубокое значение запаха в нашей жизни, в нашем мире, который весь проникнут волнами благоуханий.

На страницах этой книги приведено немало названий известных духов различных марок. Сделано это, любезный читатель, не в целях рекламы, а из-за того, что большая часть из них сыграла видную роль в развитии ароматического искусства.

Но прошли годы, и многие из них, к сожалению, стали не тем, чем они были при жизни их создателей. И был совершенно прав тот остроумный парфюмер, который как-то сказал: "Да, название этих духов все то же, но их качество, увы, изменилось непонятным образом!…"

Книгу эту посвящаю сестре моей, Ольге, в память нашего детства, нашей Ялты. Благодарю за ту помощь, которую она оказала мне в этой работе. Моему учителю и другу Эрнесту Эдуардовичу Бо — "величайшему парфюмеру Франции", создателю прославленных и безупречных "Шанель № 5" и других духов… А также всем читателям, которым дорога благоуханная прелесть цветов и понятна ароматичная тонкость духов.

Париж, 1953–1965.

ЧАСТЬ 1. Первые годы. Тепло и холод

Там русский дух… там Русью пахнет!

И я там был, и мед я пил;

У моря видел дуб зеленый;

Под ним сидел и кот ученый

Свои мне сказки говорил.

А. С. Пушкин.

Родился я в Петербурге и провел первые годы жизни то там, то в имениях моих родителей на севере России, в Уфимской и Симбирской губерниях. Оттого все ранние мои воспоминания связаны с впечатлениями холода и тепла, с запахами мороза, снега, щиплющего ноздри легкого ледяного воздуха.

Но один есть в мире запах,
И одна есть в мире нега,
Это русский зимний полдень,
Это русский запах снега.
Дон Аминадо.

Что может быть ярче воспоминаний детства! Вижу ослепительный блеск солнечного полдня, слышу скрип шагов по снегу, чувствую благоухающую невесомость морозного ветерка. Все вокруг — словно воплощенная сказка, и живительной бодростью наполняется мое детское сердце. Мишу, Ольгу, меня выводят на прогулку. Мы с братом следуем за гувернанткой-француженкой; сестру, крошку Ольгу, няня выносит на руках. Несмотря на мороз, нам тепло, даже жарко; пушистые меховые валенки и башлыки плотно укутывают нас, и мы чем-то похожи на маленьких неуклюжих медвежат. Марсалка — охотничий пес нашего отца — бежит тут же, прыгает, ныряет в снег и заливается радостным лаем. Нам так же весело, как и ему: хочется шалить, смеяться, кричать и кувыркаться, разбрасывая вокруг себя легкий, сияющий снег. Все искрится вокруг нас; иней на деревьях, ледяные сосульки и ледышки, воротнички наших шубок и кончики ресниц, и самое наше сердце, не знающее еще ни грусти, ни печали, сияет и искрится, все пронизанное светом.

А сколько вокруг ароматов! Ни с чем они не схожи, ничто бы не напомнили они сознанию южанина, но как они понятны, близки, родны всем тем, кто знает северную зиму!

В солнечный полдень они особенно сильны и ярки, и память четко сохраняет их на многие и многие годы.