Благоуханность. Воспоминания парфюмера

2 ноября 1920 года стояла "тихая, ясная погода, которою так часто балует нас наша крымская осень и которая совершенно незнакома на севере". От причала один за другим отшвартовывались последние пароходы — "Св. Георгий Победоносец", за ним "Крым" с солдатами корпуса генерала Барбовича. На нем — семья Веригиных. "Прощай, Россия", — тихо говорит какой-то невзрачный солдатик, и в тревожном молчании его слова служат сигналом: дружно сползают шапки с голов. По лицам катятся крупные слезы. Все сердца слились в одно, и с одной стороны парохода грустно раздается "Боже, царя храни"… Одна за другой поднимаются грубые и тонкие руки и творят крестное знамение — разве гимн не молитва? Разве одно слово — Царь — не святыня?.. Из города доносится громкий звон колоколов. Все оставшиеся друзья и родные в церкви…"

Вторая и третья тетради дневников за 1920–1925 годы написаны в эмиграции в Сербии. Ольга Веригина одной из первых вошла в ряды русского христианского студенческого движения. Вместе с ней там были многие ялтинцы, как, например, Юлия и Екатерина Рейтлингер, Александра Оболенская и Наталья Сабурова, Мария и Татьяна Клепинины. На формирование ее внутреннего мира оказала влияние семья богослова и философа Н. Н. Зернова, организатор Движения, будущий автор "Истории и философии" В. В. Зеньковский. Момент аскезы, характерный для русской молодежи за рубежом, особенно остро переживался в период раскола Движения в 1925 году, когда многие девушки и юноши ушли путем монашеского и церковного служения Православию, а другие — в семейную жизнь. 14/27 ноября 1925 года отец Сергий Булгаков, чьей второй родиной была та же Ялта, обвенчал Ольгу Веригину с Алексеем Николаевичем Можайским в Сергиевском подворье в Париже. Жениха благословил его дядюшка — знаменитый философ Николай Бердяев.

С рождением одного за другим троих детей молодая мать полностью отдалась их воспитанию. Но никогда не переставала писать стихи, сказки. Когда поселилась в Бюсси-ан-От, рядом с женским Покровским монастырем, много и с любовью занималась садом, постоянно вышивала, считая вышивание особым духовным послушанием. Теперь ее шитье украшает православные монастыри и храмы, где молятся вдали от родины русские люди, "в рассеянии пребывающие".

Пусть, словно дальние звоны
В сердце молитву неся,
Все плащаницы, иконы
Напоминают меня.

Из ее стихотворений, очень личных, исповедальных, немногие были опубликованы. Исключение составляют "Сказки", вышедшие маленькой книжицей. Будем надеяться, творчество Ольги Веригиной в конце концов найдет своего читателя в России. В том числе и стихотворения, посвященные Ялте, ибо куда бы ни забрасывала ее судьба, везде и всегда с нею был ее светлый град, " детство золотое на пройденном пути", где "песни матери и брата, звучащие вдали. Сияние скрытого заката за круглым Могоби", где произносят это странно звучащее, из языка птиц извлеченное, слово "Чукурлар". " И видят, засыпая, дальние края, где некогда, играя, мечтала тоже я". Уже давно разрушен дом, и в самой Ялте мало кто помнит о Веригиных, но звучат эти строки:

Стрелою кипарисы
Взметнулись в небеса,
Чуть теплится ирисом
Морская полоса.
Оттенками опала
Родной сияет дом,
И, просто, не бывало
Все бывшее потом.

Любовь к Ялте перейдет у Ольги Веригиной в чувство особой привязанности к друзьям, учителям и наставникам, кто "в детстве казался столпами".