Благовещение Пресвятой Богородицы. Антология святоотеческих проповедей

Тем самым в день Благовещения происходит чудо, величайшее из всех совершившихся до той поры: Вочеловечение Бога. Святые отцы не устают поражаться случившемуся. Так, святой праведный Иоанн Кронштадтский в «Слове на Благовещение» недоуменно восклицает: «Как Дева могла вместить в пречистой утробе нестерпимый огонь Божества и остаться неврежденной и пребыть на веки Матерью Бога Воплощенного? Так велико, чудно, такой Божественной премудрости исполнено это таинство Благовещения архангелом Пресвятой Деве и Воплощения Сына Божия от Нее!»

Святые отцы воспринимают осуществившееся в день Благовещения Боговоплощение как таинство, непостижимое не только для людей, но и для ангельских умов. Как говорит в «Слове на Благовещение» святой праведный Иоанн Кронштадтский, «таинство, совершившееся в нынешний день, приводит в изумление не только человеческие, но и все ангельские, высокие умы. Недоумевают и они, как Бог Безначальный, Необъятный, Неприступный нисшел до образа раба и стал Человеком, не перестав быть Богом и нимало не умалив Божественной славы?» А по мысли святителя Феофана Затворника, в день Благовещения «мир ангельский и человеческий видит действуемое, исполняет повеленное, но не постигает совершающегося. В тайну Боговоплощения желают только проникнуть ангелы».

Святые отцы не устают поражаться парадоксальности случившегося: Безконечный Бог вмещается во чреве Девы, Неограничимый ограничивается, Всебогатый обнищавает, Всевеликий добровольно — ради нашего спасения — умаляется. Святитель Прокл Константинопольский в «Беседе на Благовещение» недоумевает по поводу совершившегося в миг ангельского благовестия: «Кто видел, кто слышал, чтобы обитал во чреве Безпредельный Бог, Которого не вмещают Небеса, Которого не ограничивает чрево Девы?!» А святитель Анастасий Антиохийский в «Слове на день Благовещения Пресвятой Богородицы» дивится: «Творец времен, существующий предвечно, получил начало во времени. Создатель человеков стал Человеком. Единородный Сын Божий получил Матерь из человеческого рода, приняв от Нее плоть, которая единого естества с нашей [плотью]». Изумляется и святой праведный Иоанн Кронштадтский, который в «Поучении на день Благовещения» говорит: «Дивное, недомыслимое умами смертных таинство воспоминает и торжествует ныне святая Церковь: Воплощение и Вочеловечение Творца веков и миров — Сына Божия. Невместимый Бог вмещается в чистой утробе Богоотроковицы; Безплотный воплощается; Безначальный зачинается; Неприступный делается приступным; Слово воспринимает плоть; Безконечно Великий умаляется, и Безпредельный определяется; Бог срастворяется с человеками и не стыдится называть их братиями (Евр. 2:11). Так, „от века“, от начала „утаенное и ангелом несведомое таинство“[1] открывается ныне, и Сын Божий делается Сыном Человеческим, чтобы, восприняв худшее, то есть нашу природу, подать нам несравненно лучшее — освящение, обновление и обожение».

Говоря о значении совершившегося в день Благовещения Вочеловечения Бога, автор «Беседы первой на Благовещение Пресвятой Богородицы», приписываемой святителю Григорию Чудотворцу, говорит: «…Устроивший словом небо и землю… будучи богат, Он обнищал ради нас (ср. 2 Кор. 8:9)». Это совершившееся по любви к падшему человеческому роду «обнищание» Бога Слова в Его Воплощении, как добровольное Самоумаление Сына, посредством которого Творец ради нашего спасения Сам сделался Собственным творением, одним из нас, — важная тема святоотеческих проповедей на Благовещение. Как подчеркивает святитель Андрей Критский, говоря о Боговоплощении как об исполненном в согласии с волей Отчей «кеносисе», то есть истощании Бога Слова, «Отец милосердия обручает Своему единственному и Единородному Сыну человеческую нищету». Святитель Феофан Затворник также размышляет о непостижимом для человеческого ума деле Вочеловечения Слова, которое осуществилось в Его глубочайшем добровольном самоуничижении, смирении. Он говорит: «…непостижимое великое дело Воплощения, сила которого простирается на всю вечность, прикрыто отовсюду глубоким самоуничижением и смирением и совершилось в смиренной хижине древоделателя, в городе, от которого никто не чаял ничего доброго. Смирением, самоуничижением и в нас начинается дело спасения».