Благовест с Амура

Свое заявление об отставке Николай Николаевич направил государю, но оно попало в руки великого князя, и тот уговорил генерала отказаться от пагубного для его положения намерения. Константин Николаевич был довольно наблюдательным человеком и, несмотря на свою молодость, успел изучить тонкости натуры Муравьева. А потому основным доводом убеждения избрал не тщеславие или честолюбие, не заботу о личном благополучии, а любовь генерала к Престолу и Отечеству. Должно быть, от отца своего, Николая Павловича, воспринял он как духовную опору стихотворение Гавриила Державина «Вельможа», а может быть, знал достоверно, что Муравьев весьма его чтит, но, исчерпав обычные аргументы, напомнил генералу бессмертные строки:

Вельможу должны составлять
Ум здравый, сердце просвещенно;
Собой пример он должен дать,
Что звание его священно,
Что он орудье власти есть,
Подпора царственного зданья;
Вся мысль его, слова, деянья
Должны быть — польза, слава, честь.

Читая их, великий князь вдруг увидел, как повлажнели глаза генерала.

— Я остаюсь, сказал Муравьев. — Но у меня имеется просьба, ваше императорское высочество. Так или иначе, срок моего пребывания на посту генерал-губернатора окончится, и я не хочу, чтобы главное дело моей жизни попало в равнодушные руки.

— У вас есть кто-то на примете? — поднял брови генерал-адмирал.

— Да. Уже несколько лет я постепенно ввожу в круг моих занятий полковника Корсакова, начальника Забайкальской области…

— Знаю, знаю, перебил Константин Николаевич. — Это он в 54-м привозил донесение о первом сплаве. Толковый офицер!

— Очень толковый и — полный мой единомышленник. Он в курсе всех дел и, если что со мной случится, всегда готов принять на себя обязанности. А главное, для него «польза, слава, честь» — не пустые слова.

— А что же Венцель, который в ваше отсутствие всегда исправляет дела генерал-губернатора.

— Карл Карлович — отличный заместитель! Исключительно надежен! Но он всего лишь исполнитель, а Корсаков…

— Я вас понял, Николай Николаевич, — снова перебил великий князь. — Извините мою неучтивость, но я спешу к государю. А с Корсаковым продолжайте идти прежним курсом. И знаете что? Он, если не ошибаюсь, второй год наказный атаман Забайкальского войска — пора бы и на генерала представлять.

— Я представил и буду счастлив, если государь утвердит представление.

— Я замолвлю за него.

2

Китайцы не пропустили посольство Путятина сухим путем. Адмиралу пришлось сплавляться по Амуру, а в Николаевске (так стал называться центр новой, Приморской области) он со всем своим сопровождением пересел на военный пароходо-корвет «Америка», закупленный в США вместе с двумя железными речными пароходами капитаном первого ранга, а теперь уже контр-адмиралом Казакевичем, и отправился в Китай морским путем.

Посол потребовал, чтобы кораблем его командовал кто-то из лучших морских офицеров, и выбор Муравьева пал на капитан-лейтенанта Чихачева.

Николай Матвеевич, герой Амурской экспедиции, любимец Невельского, успел после нее послужить командиром корвета «Оливуца» и начальником штаба Сибирской флотилии, а также принять участие в третьем сплаве. Генерал-губернатору он был хорошо знаком, и Николай Николаевич с легким сердцем доверил ему это специальное плавание.

Муравьев вообще оказывал Путятину подчеркнутое уважение и содействие. Потому как совсем не хотел, чтобы кто-то подумал, будто он из ревности препятствует послу в его миссии. Специальным письмом к Корсакову генерал приказал, чтобы начальники с ординарцами являлись представиться адмиралу, а сам с большим пиететом проводил его по Амуру до Айгуна.