Блатные из тридевятого царства (СИ)

   -- Он блатными брезгует, ему господ с принцами подавай.

   -- Эх, жалко Лёньки с нами нет...

   Ступив на грешную землю кореша потупили глазки. Неловкую тишину нарушил Кондрат Силыч:

   -- Пахан, ты уж прости, не по-людски вышло. Когда эта зверюга выскочила, мы грешным делом подумали, что тебя, как самого вкусного, он на десерт оставил, а для разогрева нас сожрать хочет. Как на березе оказались -- до сих пор понять не можем.

   Я усмехнулся и без всяких обид искренне ответил:

   -- Если б пес на вас не отвлекся, я бы помер от разрыва сердца, меня и кусать бы не пришлось.

   -- Ну, слава Богу, коли так, -- сказал Кондрат Силыч и трижды перекрестил лоб. Отшептав нехитрую молитву, он с ухмылкой добавил:

   -- Сдается мне, Пахан, мы до места добрались. На той березоньки, что нас приютила, весь ствол на вершине покарябан.

   -- Да то после вас.

   -- После нас на ней коры не осталось, глянь -- одни борозды от ногтей. Ванька с Васькой так буксовали, что у новых сапог подошва протерлась. Кто-то на березе раньше побывал и неоднократно, точно говорю.

   Я не успел ничего ответить, рядом ойкнул Антоха.

   -- Я сейчас, -- выдохнул пастух, держась за живот. -- До кустиков сбегаю, приспичило чевой-то...

   -- Мы с тобой! -- Гаркнули братья Лабудько.

   -- И я, пожалуй, с ними прогуляюсь, мне быстро, по-маленькому, -- доложил Федор.

   Кондрат Силыч потер подбородок и задумчиво произнес:

   -- Приспичило, приспичило... А ведь тот хрыч, что наши сапоги мерил, предупреждал, как приспичит -- значит пришли. Я тоже до ветру сбегаю, душу облегчу и будем хозяина лодки искать.

   У березы остались Азам и я, остальных деревья уже не устраивали, всем резко понадобились кустики. А у нас с ханом -- толи организмы крепче, толи биохимические процессы медленней протекают. Одним словом -- не приспичило. На улицу выглянула наша спасительница, на веснушчатом лице лукавая улыбка.

   -- Хозяюшка, -- обратился я к ней, -- а не здесь ли обитает владелец пароходов, газет и заводов?

   -- Чего? -- опешила женщина.

   -- Лодка, говорю, не ваша на реке болтается?

   -- Мужнина. -- Кивнула она.

   -- И где сыскать вашего благоверного?

   -- А чего его искать, в сарае он, новую лодку смолить заканчивает.

   -- Вы б позвали, разговор есть.

   -- Так проходите.

   -- Нет уж! -- Твердо ответил я. -- Лучше он пусть выйдет.

   Хозяйка пожала плечами и молча удалилась, а я насел на Азама:

   -- Хан, дружище, сейчас твой единорожец придет, ты уж покалякай с ним на родном языке, глядишь, сговорчивее будет. Как никак земляк, хоть и обрусевший, услышит речь родных степей -- вмиг растает. Точно тебе говорю.

   Азам понял с полуслова. Ханская грудь вздыбилась, тонкие губы на плоском лице сжались в суровую улыбку. Чингисхан на пике славы скромней выглядел.

   Заскрипели ворота, на улицу вывалился тощий тип с раскосыми глазами и носом-кнопкой на широком скуластом лице. Азам важно шагнул вперед, стукнул ободранным кулаком себя в грудь и заговорил. Корявая степная речь лилась из ханской глотки как ржавая вода из лопнувшего водопровода. Сплошное бульканье, мычанье и стоны. Владелец лодок ошарашено заморгал, затем собрался с силами и ответил замысловатой фразой из сплошных согласных. От резких гортанных криков у меня заломило в ушах. Короткие, топором рубленые слова с непривычки раздражали слух. И так продолжалось почти пол часа. Уже собрались все кореша, а земляки все еще сотрясали воздух и никак не могли наговориться. Первым не выдержал обрусевший Михей. Пожал плечами и на чистом русском спросил:

   -- Мужики, чего эта морда степная говорит? Ни хрена понять не могу.

   -- Ага, Хан Па, -- развел руками Азам. -- Я тоже понимать плохо, даже совсем не понимать, чего эта чурка бормочет.

   -- Так, -- подвел я неутешительный итог, -- высокие договаривающиеся стороны к консенсусу не пришли. Вы что же братцы, кумыса в детстве перепили? В одной степи же росли.

   -- Степь она большая, -- заметил Михей. -- Я с предгорий, а он степняк, у них такой говор, что язык сломаешь, пока вспомнишь, как маму звали.

   Здесь бы я поспорил, по мне, что так, что эдак, слово скажешь -- губы в узел завяжутся. Но я благоразумно промолчал. Михей чисто по-русски взлохматил пятерней копну жестких черных волос и поинтересовался:

   -- Чего хотели-то?

   -- У тебя лодка, говорят, есть, а нам бы на тот берег переправиться, за ценой не постоим. -- Взял я инициативу в свои руки.

   -- Не вопрос, -- кивнул Михей. -- Только у нас не принято извозом заниматься. Лодок сколь угодно, покупайте и катайтесь на здоровье.

   -- И сколько?

   -- Да бесплатно. На кой мне деньги, чего с ними тут делать? У меня вон телега без колес стоит, несете колеса и забирайте лодку.

   -- Да где ж мы их возьмем?! -- Возмутился Евсей.

   -- А я скажу, -- ответил Михей. -- Вертайтесь назад, как церкву пройдете -- направо, третий дом с конца по левой стороне. Спросите плотника. Он еще в прошлом годе телегу пропил, а колеса остались.