Блаженная Ксения Петербургская: Жизнь, чудеса, святыни

а) Муж Юлии Димитрий несколько лет подряд пьянствовал. Вследствие этого в семье У. нередко происходили ссоры, шум, крики и вообще неприятности. Долго уговаривала жена своего мужа бросить пьянство и усердно молилась рабе Божией Ксении. Наконец, муж опасно заболел и часто впадал в беспамятство. Но не падала духом верующая жена. Она еще усерднее стала молиться рабе Божией Ксении и, когда муж приходил в сознание, просила и его молиться рабе Божией Ксении. И просьба верующей женщины была услышана. Придя однажды в сознание, муж сказал ей: «Молись хорошенько, я даю тебе слово, что, когда выздоровею, никогда уже капли водки не возьму себе в рот». Так и случилось. Муж выздоровел; и с тех пор (прошло около 5-ти лет) ничего не только не пьет, но и других уговаривает от пьянства.

б) Тому же мужу Юлии У. – Димитрию У. – явилась нужда подыскать себе службу. Долго он хлопотал об этом, но все старания его были напрасны. Наконец он решился ехать в соседний город и там поискать себе счастия. Перед отъездом жена уговорила его сходить в церковь и отслужить панихиду по рабе Божией блаженной Ксении. Уехал муж. И не прошло четырех дней, как жена его получила от него телеграмму с известием, что он поступил на искомое место.

в) Спустя десять месяцев по поступлении на службу Димитрий У. заболел лихорадкой, которая мучила его целый год. Никакое лекарство не помогало. Озабоченная болезнью мужа жена его решилась съездить в Петербург к блаженной Ксении. Здесь она отслужила по ней панихиду, взяла с могилки песочку, купила иконку и поясочек. Приехав домой, она песочек зашила в подушку мужа, иконку повесила на его кровать, а поясочком его подпоясала. И что же? В первую же ночь муж уснул спокойно, лихорадка его не беспокоила, а утром он встал совершенно здоровым. С тех пор прошло уже немало времени, но приступы лихорадки ни разу не возобновлялись.

Сила молитвы матери

Нерехтская мещанка Фелицата Ивановна Трескина с давних пор глубоко чтила рабу Божию Ксению и всегда обращалась к ней с молитвой о помощи во всякого рода несчастиях. И молитва эта не оставалась неуслышанной.

Вот что сообщает г-жа Трескина в письме своем: Живу я в городе Нерехте, Костромской губернии. Два же сына мои, оба женатые, служат в одной конторе в 40 верстах от города и живут на разных квартирах. В январе 1909 года оба сына обещались приехать ко мне – навестить меня. Долго и нетерпеливо ждала я их приезда, но они все не приезжали. А тут приближался день памяти рабы Божией блаженной Ксении. Сердце мое как бы предчувствовало какую-то беду: я только и думала о том, как бы Господь удостоил меня хоть когда-нибудь побывать на могилке Ксении и там помолиться! Но, не имея пока этой возможности, я весь день 23 января ходила со слезами на глазах, непрестанно молясь в душе рабе Божией Ксении о помощи себе и своим детям. Домашние спрашивали меня, что со мной, отчего я плачу, но я ничего им не говорила, а слезы лились сильнее и сильнее. То же самое продолжалось и 24 января. Наконец, я не вытерпела, надела пальто и отправилась в собор к вечерне. После вечерни я попросила батюшку отслужить панихиду по рабе Божией Ксении и тут-то уже я вволю поплакала и помолилась. Несколько успокоенная я вернулась домой и не успела еще раздеться, как приехали и оба мои сына. С радостию выбежали мы встретить их. Но, когда они стали раздеваться, я вдруг увидела, что у меньшого сына левая рука забинтована. Спрашиваю: «Что с тобой, отчего у тебя левая рука забинтована?».

– Ну, мама, не пугайся, все хорошо, – отвечал он. – Спасибо тебе, ты, должно быть, сегодня молилась обо мне и твоя молитва спасла меня от смерти. Вот как было дело. Вчера еще мы с братом сговорились ехать к вам, зная, что у вас праздник, что ты, мама, почитаешь рабу Божию Ксению. Утром я должен был заехать за братом и вместе с ним ехать к вам. Когда я приехал к брату, он еще был не готов и стал собираться в дорогу. Между прочим он выложил из комода револьвер и положил на стол, а сам с женой ушел в другую комнату укладывать какие-то вещи. От нечего делать я взял револьвер и стал его рассматривать, вполне будучи уверен, что он не заряжен. Рассматривая револьвер, я думал: «Ведь вот какая маленькая штучка, а люди убиваются ею насмерть», при этом приставлял дуло револьвера и к виску и к сердцу, дергая за собачку. Вдруг раздался выстрел. Я страшно перепугался, хотя и не чувствовал никакой боли. Вбегают в комнату испуганные брат и его жена; смотрят – кисть левой руки у меня вся в крови, в правой руке я держу револьвер, сам стою бледный и едва держусь на ногах. Тотчас же они усадили меня на стул, обмыли и перевязали мне руку и послали за доктором. Оказалось, что пуля прострелила мне лишь мягкую часть левой руки между большим и указательным пальцем, нимало не задев кости. Доктор сделал перевязку, сказал, что все это пустяки и что через несколько дней рука будет совершенно здорова. После перевязки мы с братом тотчас же сели на лошадь и приехали к вам.