Блаженной памяти

Фернанда была слишком щепетильна, чтобы не поведать г-ну де К. это незначительное приключение. Взгляды Мишеля на свободу незамужних женщин были самыми широкими: такого рода признание следовало делать лишь в том случае, если последствием встречи стало рождение ребенка, которого надо содержать или который мог однажды сделаться предметом шантажа. Признание Фернанды, которое Мишель счел глупым, его рассердило. Я уже говорила, что он упорно верил, будто все женщины, если не считать профессионалок и некоторых сумасшедших, до которых ему не было дела, начисто лишены какого бы то ни было зова плоти, они из одних только нежных чувств уступают пленившему их мужчине и в его объятиях познают только одну радость — возвышенной любви. И хотя собственный опыт Мишеля постоянно пробивал бреши в этом его представлении, он на всю жизнь сохранил его в тех недрах, где покоятся дорогие нам мнения, хотя им и противоречат факты, и время от времени извлекал его на свет божий. Иногда, правда, бросаясь в другую крайность, он всех женщин зачислял в Мессалины, что также влекло за собой некоторые трудности. Фернанда в данном случае предстала перед ним дурехой, которой в глазах немецкого самца померещился свет любви, когда на самом деле она должна была увидеть в нем то, что Мишель, в тех случаях, когда речь шла не о нем самом, называл грубой похотью. То, что Фернанда могла испытать чистейшее блаженство чувственности, было бы в его глазах не только позорным для нее, но и просто необъяснимым. Впрочем, женщины, считал Мишель, никакому объяснению не поддаются.

На следующий день зарядили дожди, и Фернанде больше не пришлось увидеть своего Зигфрида. С приходом зимы она вновь без большой радости включилась в светский водоворот. Барон Г., которого она не раз видела во время этих вечеров, казался ей теперь позавчерашней грезой. Ощущение «уже виденного» накладывало на все отпечаток серости. Ей были противны действительная грубость некоторых кавалеров, с которыми она танцевала, тупой смех, звучащий тем громче, чем позже доходила до них шутка, случайно подслушанные в буфете разговоры мужчин, в которых речь шла только о биржевых курсах, ипподроме или о женщинах. Ее записная книжица говорит мне, что в эту зиму она вальсировала по крайней мере с двумя молодыми людьми, сделавшими впоследствии почтенную карьеру в политике и в литературе, но едва ли между двумя контрдансами беседовали о книгах, а вздумай кавалер рассуждать о падении министерства, Фернанда едва ли стала бы его слушать. Несомненно именно в это время она избрала своим девизом вычитанную где-то мысль: «Хорошо узнать какой-то предмет — значит от него освободиться». Впоследствии она поделилась этой мыслью с г-ном де К., который ею проникся. Я часто ее оспаривала. Хорошо узнать какой-то предмет — это напротив, почти всегда означает открыть в нем неожиданные очертания и богатства, распознать новые связи и измерения, исправив то общепринятое представление, плоское и обобщенное, какое мы имеем о том, чего не изучили вблизи. Впрочем, в самом глубоком смысле эта фраза приближается к кое-каким основополагающим истинам. Но чтобы по-настоящему их освоить, надо, вероятно, чтобы твои тело и душа насытились. А Фернанда еще не насытилась.

Время текло незаметно. 23 февраля 1900 года серым зимним днем Фернанда грустно отпраздновала свое двадцативосьмилетие.

На той же самой неделе, а может быть, чуть раньше или чуть позже Фернанда получила от старой приятельницы их семьи, баронессы В. (этот инициал также мной придуман, потому что я забыла фамилию названной особы, хотя я вправе считать ее автором моего появления на свет) письмо, требовавшее немедленного ответа. Эта богатая вдова, нежно любившая Фернанду, приглашала девушку провести Пасху на ее вилле в Остенде, расположенной, что было очень привлекательно, на отшибе, прямо среди дюн. Баронесса В., презиравшая курортный сезон, жила на вилле и принимала там гостей только весной и осенью. Она сообщала своей молодой приятельнице, что на сей раз среди постоянных гостей дома, которых Фернанда уже встречала, будет один француз, мужчина лет сорока, видный собой и очень интеллигентный, и что Фернанде безусловно будет интересно с ним познакомиться. Г-н де К. прошлой осенью потерял жену, у него есть сын, мальчик лет пятнадцати, который чаще всего находится на попечении деда и бабки по матери; на сей раз, вопреки обыкновению, любитель путешествий г-н де К. провел зиму в своем особняке в Лилле. На фландрских холмах поблизости от бельгийской границы у него есть имение, где баронесса любовалась прекрасным видом — в ясные дни оттуда видно даже Северное море. Можно надеяться, что неделя, проведенная в обществе милых людей в доме старой приятельницы, развеет уныние и вернет веру в жизнь этому человеку, носящему траур. Фернанда приняла приглашение доброжелательной вдовы, как, впрочем, принимала его уже не раз. При этом она поступила так, как в этих случаях поступают все женщины: купила одно-два новых платья и отдала переделать несколько старых.