Блаженны нищие духом

Весть о том, что Григорию отказали уже в третьей семье, разлетелась очень быстро, поползли всяческие слухи, и в некоторых домах его даже перестали принимать. Это был страшный удар по самолюбию, но и его пришлось пережить. После неудач, мытарств и унижений он женился на молоденькой дочери богатого золотопромышленника. Прасковья, получившая образование в лучших пансионах, начитанная и умная, плебейски широкая в кости (хотя и статная) и красивая откровенно русской красотой, влюбилась в Григория без памяти. Ее отец, разузнав о финансовом положении предполагаемого зятя, посмеялся над мизерностью карточного долга и дал свое согласие на брак. Все возможное материальное у него уже было, и он ничего не имел против того, чтобы его внуки носили древнюю дворянскую фамилию. Свадьба состоялась в июне 1917 года, молодые отправились в свадебное путешествие по Италии и вернулись в Петербург только в начале сентября.

В Петербурге их поджидал обеспокоенный отец. Он имел с дочерью очень долгую конфиденциальную беседу, после которой Прасковья проплакала всю ночь, а наутро в дурном расположении духа накричала на горничную и самостоятельно занялась пересмотром своих нарядов, закрывшись от всего мира в гардеробной. Вот так ей в интимных предметах женского туалета удалось довезти до Франции довольно внушительное количество прекрасных бриллиантов, которые в тот вечер передал ей отец, строго-настрого наказав не ставить об этом в известность мужа. Отец вскоре уехал на свои прииски. Муж все еще был любим, но за три месяца совместной жизни позолота успела основательно стереться, и поэтому Григорий узнал о существовании бриллиантов, но отнюдь не об их истинном количестве, только уже во Франции.

В Париже им удалось вполне прилично устроиться. Прасковья Васильевна, продав часть вывезенных камней, купила дом средней руки, перестроила и обустроила его и стала сдавать квартиры внаем. Григорий Львович категорически отказался заниматься столь низменным делом и попытался продолжать вести тот образ жизни, который считал достойным своего происхождения. Какое-то время Прасковья Васильевна закрывала глаза на джентльменский набор недостатков в виде пьянства, бегов, карт и актрис, но, когда Григорий Львович как-то раз невзначай прокутил месячный доход, она устроила грандиозный скандал и перепрятала деньги. Обнаружив привычное хранилище опустевшим, Григорий Львович впал в ярость и, в очередной раз нарушая принцип своей небанальности, попытался отколотить жену, но, к своему удивлению, встретил такой достойный физический отпор, что больше никогда попыток не возобновлял. В пятницу вечером Прасковья Васильевна выложила на письменный стол мужа конверт с небольшой суммой денег на недельные карманные расходы. Всю субботу Григорий Львович игнорировал унизительную подачку, но в воскресенье конверт со стола исчез.

Политическая жизнь русских эмигрантов в Париже протекала довольно бурно. Наряду с серьезными организациями, действительно пытающимися что-то предпринять, возникали и рассыпались в прах различные общества, партии, фракции с громкими, пафосными названиями и лозунгами, также имевшие своей целью спасение России от красной чумы. Многие несли туда последние крохи своих сбережений, и кто-то хорошо грел на этом руки. Писались воззвания, манифесты, общества то объединялись, то враждовали между собой. Демагоги, прозевавшие Россию, красиво словоблудили, распаляя себя и присутствующих, и прения зачастую кончались попойками, мордобоем, а то и поездками в веселые дома. Григорий Львович было с жаром ринулся в политику, но быстро разочаровался в этом неблагодарном деле, забросил все и заскучал. В жизни оставался только один интерес: война с Прасковьей Васильевной. Но в любой войне бывают временные перемирия, и после одного из таких затиший Прасковья Васильевна с удивлением обнаружила, что находится в интересном положении.

Появление наследника повлекло за собой перестановку сил. Григорий Львович взял управление домом на себя, и вроде бы все шло хорошо. Прасковья Васильевна занималась сыном Левочкой и в дела особо не вникала. Через два года обнаружилось, что доходный дом заложен, а ценными бумагами, которые на эти деньги приобрел муж, можно только оклеить ватерклозет. Прасковья Васильевна продала еще часть бриллиантов, закрыла брешь в бюджете и снова отлучила Григория Львовича от дел. А потом как-то все пошло вкривь и вкось. Жильцов становилось все меньше и меньше, жизнь дорожала, деньги утекали. Левочка часто болел, а доктора тоже стоили недешево. Квартиры постоянно требовали мелкого ремонта, а сам дом потихоньку ветшал, и нужно было решать вопрос о капитальном ремонте. Время от времени Прасковья Васильевна расставалась то с одним камешком, то с двумя, ручеек катастрофически иссякал и пополнить его было нечем.